Анатолий Карпов: В общей сложности я выступал на высоком уровне 25 лет

Большое интервью многократного чемпиона мира в "Спорт-Экспрессе"

23 мая одному из величайших шахматистов в истории Анатолию Карпову исполняется 70 лет. Обозреватель "Спорт-Экспресса" Александр Кружков решил отойти от привычного формата и для начала предложил известным гроссмейстерам задать Анатолию Карпову по одному вопросу. А остальные подобрал, руководствуясь принципом «самый-самый».

Рустам Касымджанов, экс-чемпион мира: — В Сети мелькают разные, весьма спорные списки сильнейших шахматистов всех времен. Как, на ваш взгляд, должна выглядеть первая пятерка?

— Трудно выделить пятерых — великих чемпионов у нас много. Но раз уж просите, назову Капабланку, Алехина, Фишера, Карпова и Каспарова. Расставил не по ранжиру, а в хронологическом порядке. Возможно, кого-то удивит отсутствие Ласкера, который удерживал шахматную корону в течение 27 лет. Этот рекорд не побит до сих пор. Но из-за Первой мировой войны девять лет матчи не проводились. А в 1921 году он проиграл Капабланке — одному из самых талантливых и загадочных шахматистов в истории. Из страны, где шахматы были не сильно развиты.

За Алехина говорят величайшие достижения. В том числе рекорд по количеству выигранных международных соревнований — 76. Я его перекрыл — у меня 185 побед. Это с момента, как стал мастером спорта, без учета детских и юношеских турниров. Мне вообще принадлежат практически все шахматные рекорды. У Каспарова тоже немало блестящих побед.

Теперь о Фишере. Впечатляет его путь к званию чемпиона мира. Обыграть 6:0 и Тайманова, и Ларсена, одного из сильнейших гроссмейстеров 70-х, — фантастический результат. Ну а дальше уверенная победа над Спасским. А мемориал Капабланки в Гаване в 1965-м? Из-за санкций Госдеп закрыл Фишеру въезд на Кубу, но тот выкрутился. Играл свои партии по телеграфу, находясь в Нью-Йорке. И выступил прекрасно, лишь на пол-очка отстал от Смыслова. Лидировал Фишер и в Сусе на межзональном. Правда, из-за конфликта с организаторами турнир не доиграл...

Владимир Федосеев, вице-чемпион мира по рапиду: — Если бы состоялся матч с Робертом Фишером в 1975 году, как бы это изменило шахматы и вашу карьеру?

— Начнем с того, что матч стал бы уникальным событием в истории не только шахмат, но и мирового спорта. Жаль, что сорвалось. Хотя мы долго вели переговоры, встречались трижды. Последний раз — в Вашингтоне. 1977 год. Там фактически ударили по рукам. Зашли в филиппинское консульство. Кампоманес, президент ФИДЕ, отыскал машинистку, которая отпечатала все, о чем условились. Мы уже ручки взяли, чтобы подписать соглашение. Но в последний момент Фишер отказался.

Позже переговоры возобновились через Лотара Шмида, который был судьей на матче Фишера со Спасским и с той поры сохранял с Бобби теплые отношения. Я еще активно оставался в шахматах, Фишер смотрел — но давно не играл... Наконец я предложил — ну давай в твои шахматы, фишеровские. Тоже не откликнулся.

Не хочу заявлять, будто он меня боялся. Но какая-то неуверенность в нем бродила. Слишком много нового поджидало в противостоянии со мной. Когда Фишер шел к званию чемпиона мира, побеждал соперников значительно старше. Плюс все за него болели.

Со временем расклад поменялся. Я на восемь лет моложе, обладал серьезной поддержкой. А Бобби в тот момент еще и с прессой отношения подпортил. Он не сыграл ни одной официальной партии после матча со Спасским. Да, без шахмат Фишер жизни не представлял, продолжал заниматься. Но в домашних условиях турнирную обстановку не смоделируешь, нервную систему не натренируешь. Наверное, поэтому психологически чувствовал себя не в своей тарелке.

Кроме того, он видел, что я стремительно прогрессирую. Став чемпионом мира, сразу победил на крупнейшем турнире в Милане. Да и в дальнейшем шесть лет полностью доминировал, выигрывал всё подряд. Только с Корчным в Багио немножко помучился. В общей сложности я выступал на высоком уровне 25 лет. Среди шахматистов — большая редкость.

Сергей Карякин, вице-чемпион мира: — Вы имели отличные шансы на победу в первом матче с Гарри Каспаровым в 1984 году, вели 5:0. Если бы выиграли всухую, Каспаров смог бы подняться и стать когда-нибудь чемпионом мира?

— Нет! Сто процентов! Для него это был бы страшный удар. От которого Каспаров как человек эмоциональный не оправился бы. Он и так еле-еле пришел в себя. Ну и получил от меня 48 бесплатных уроков. А потом в результате скандального решения Кампоманеса добился внеочередного права сыграть с чемпионом мира.

Моя грубейшая ошибка — то, что я согласился провести матч с Каспаровым в Советском Союзе. Вряд ли где-то еще было бы такое пренебрежение к правилам и обязательствам со стороны организаторов. Когда обратил на это внимание, Грамов, министр спорта и полный идиот, воскликнул: «Какие протесты? Я и слышать о них не желаю! Вы советские люди. Что скажем, то и будете делать!»

Все это привело к совершенно беспардонному скручиванию матча. Думаю, по инициативе Гейдара Алиева, который тогда был первым заместителем председателя Совета министров. Кампоманес сопротивлялся до последнего, осознавая, какая реакция будет в мире.

Я требовал продолжать матч. Каспаров спрятался в горах, ни с кем не желал контактировать. Логика понятна — он получал право с нуля начать новый матч. Даже при счете 5:3 Каспаров все равно висел на волоске. А тут его спасли.

Кампоманес вынужден был направить Грамову ультиматум — если Каспаров не определится с решением, матч будет продолжен. Демичев, председатель оргкомитета, противостоять Алиеву, конечно же, не мог. Тем не менее функции свои исполнил, предупредил Кампоманеса, что оргкомитет в любой момент готов возобновить работу — в случае продолжения матча. Едва об этом стало известно, тут же объявился Каспаров. Сказал, что категорически возражает.

Но даже после этого президент ФИДЕ колебался. С ним мы расстались в кабинете Грамова. Кампоманес сел в автомобиль, поехал на пресс-конференцию, на которой должен был сообщить, что матч продолжается. Точно знаю, что его перехватили телефонным звонком, и он поменял решение, матч прекратил. Набрал ему Гаврилин, заместитель Грамова. По приказу Алиева.

Вопросы от Александра Кружкова:

— Что самое трудное для человека, которому исполняется 70 лет?

— Пережить эти дни. Для гостей юбилей — праздник. А для юбиляра — работа. Приятная, но изматывающая.

— Самая необычная обстановка, в которой справляли день рождения?

— 50-летие отмечал в Большом театре. Шикарный вечер! Изумительный концерт, множество гостей. Когда стукнуло 60, собрались в особняке на Пречистенке, где располагается Фонд мира. В этом году там же планирую фуршет — как раз 23 мая, в воскресенье. Приглашения не рассылаю — уверен, люди помнят и придут.

А 31 мая и 1 июня в здании Торгово-промышленной палаты на Ильинке состоится международный детский шахматный фестиваль Анатолия Карпова для мальчиков и девочек до 12 лет. Их будет по 100 человек, проведу гигантский сеанс на 200 досках. Вот такое мероприятие решили организовать в День защиты детей и приурочить к моему юбилею.

— Самый интересный подарок на день рождения?

— В 1979-м в Одесской области мне вручили портрет, выложенный из зерен. Рожь, пшеница, еще что-то. Чем-то пропитали, чтобы насекомые не атаковали. И закрепили так, что за 42 года ни одного зернышка не отвалилось! До сих пор в идеальном состоянии. Прямо чудо. Ну и особый предмет гордости — два эксклюзивных комплекта шахмат. В СССР было постановление Совета министров — запрещалось что-то выпускать в одном экземпляре. Минимум в двух. В середине 1970-х на заводе в Вербилках к юбилею Брежнева смастерили фарфоровые шахматы. В трех экземплярах. Для Леонида Ильича, для заводского музея и для меня. Подарили на день рождения.

После развала Союза шахматы из музея украли. В семье Брежнева тоже не сберегли. Расспрашивал Чурбанова, бывшего зятя генсека, о том комплекте. Помню, отвечал, эти шахматы, но во время переездов то ли разбились, то ли затерялись. Так что мой экземпляр — последний.

Похожая история и с другим комплектом. Из арагонита. Было известно единственное месторождение этого поделочного камня — испанская провинция Арагон. И вдруг его случайно обнаружили в Балаково! В карьере, откуда вывозили щебень, чтобы проложить дорогу к атомной станции. Открыли мастерскую, выпускали вазы, сувениры. Потом сделали два комплекта шахмат. Вручили Брежневу и мне. Чурбанов сказал, что и они не сохранились. А мои — дома.

Полный текст