2 апреля 2023

Наш хулиган

Дмитрий Кряквин вспоминает гроссмейстера Наума Рашковского (1 часть)

В мае величественная «Жемчужина» будет принимать юбилейный, тридцатый чемпионат России среди клубных команд. Овеянный легендами элегантно повернувшийся боком к морю отель помнит шаги многих великих чемпионов и претендентов на мировой титул еще советской эпохи. Наверное, после ЦДШ на Гоголевском – это с запасом одно из самых «шахматных» мест России. Бескрайняя гладь воды, солнце, легкий дурманящий голову ветерок на променаде, бассейн с соленой водой и веселая, словно не верящая своему счастью гурьба отдыхающих на шезлонгах… Всё это так приятно и так ласкает взор, но лично мне на этот раз в Сочи среди всего этого великолепия будет до боли не хватать встречи с человеком, который долгое время, по сути, являлся символом клубного чемпионата. 14 марта, не дожив месяц до своего 77-летия, скончался Наум Николаевич Рашковский. Время неумолимо, один за одним из жизни уходят шахматные великаны советской закалки. Но никогда еще не приходилось воспринимать так близко уход титана советской шахматной школы…

Он позвонил внезапно 6 февраля и ошарашил известием, что тяжело болеет, впереди его ждет уже восьмая химиотерапия. Ушли многие его сверстники, но казалось, что энергичный, всегда полный идей и планов Наум Николаевич будет вечным. Ан нет… Предлагал приехать и записать его мемуары, пока жив.

К сожалению, сразу прилететь в Екатеринбург я не мог – впереди маячила запланированная поездка от ФШР на детский фестиваль в Иваново, затем сессия Гроссмейстерского центра в Костроме, где тоже ждали дети. Пытаясь сделать хоть что-то, судорожно начал собирать материалы, благо в «Шахматном обозрении – 64» в свое время опубликовали два масштабных юбилейных интервью Рашковского, а одна часть его воспоминаний еще ждала своего часа.

Исполнительный директор Федерации шахмат Свердловской области Альберт Степанян предлагал созвониться по Скайпу, но гроссмейстер, человек старой закалки, на такой вариант не пошел. И хоть я принципиально пообещал написать о Рашковском, но наша последняя встреча так и не состоялась. Вскоре коварный враг перешел в стремительное наступление, и Наума Николаевича не стало…

Не стало не просто гроссмейстера, игравшего со многими чемпионами мира, последнего тренера, выигравшего со сборной России Всемирную Олимпиаду, многолетнего наставника суперклуба, бравшего «золото» чемпионатов России и Европы. Ушел необычайно яркий человек со всеми своими невероятными достоинствами и не менее колоритными недостатками. Таких в нашей профессии, к сожалению или к счастью, уже давно не производят.  

Наум Николаевич Рашковский (1946-2023)

Слово есть слово. Сегодня вашему вниманию предлагается откровенный рассказ об удивительной судьбе, которую вряд ли смогли бы даже представить себе жители современной эпохи.

 

***

 Послевоенный Свердловск – один из крупнейших научно-образовательных и культурных центров страны. В эвакуации здесь находились президиум Академии наук СССР, десятки известных поэтов, композиторов и других представителей интеллектуальной элиты страны.

Конечно, не отставали от других сфер умственной деятельности и свердловские шахматы. Благодаря трем Георгиям, или, как их часто называли, «трем дядям Жорам» – мастерам Иливицкому, Бастрикову и некоторое время жившему в столице Урала Борисенко – команда Свердловска блистала на командных чемпионатах РСФСР. В городе работал ряд хороших шахматных секций, в одну из которых к известному педагогу Александру Ивановичу Козлову пришел заниматься озорной, энергичный мальчик с лукавыми глазами по имени Нухим. Нухим, Наум, Нёма – эволюция его имени позднее привела к сочетанию согласных и гласных, которыми шахматиста называли с юных лет до глубокой старости.

Мальчик проявлял большие способности – попав в секцию в 7 лет и зная только правила, он быстро прогрессировал и вскоре стал самым юным перворазрядником в стране. Через несколько лет выиграл на детском первенстве РСФСР все до единой партии, хотя среди его соперников были будущие гроссмейстеры и один – правда, еще совсем маленький – будущий чемпион мира Анатолий Карпов!

Наум Рашковский - первый слева (фото 1958 года)

Однако молодого человека фактически воспитывала улица – деда еще до войны расстреляли, родители развелись. У Немы появились всякие разные товарищи, некоторые из семей с уголовным уклоном. И вскоре произошел случай, оказавший влияние на всю жизнь Рашковского. Мальчиком он рос очень спортивным, отлично бегал, здорово играл во многие подвижные игры. В 1962 году Свердловск принимал первую зимнюю Спартакиаду народов СССР, приехало много почетных гостей. И у уличных друзей Немы созрел дерзкий план – немного «пошерстить» приезжих в плане гардероба. В одной из версий рассказа фигурировали модные спортивные куртки на меху, прибывшие из заграничных стран, в другой – пыжиковые шапки. Но суть оставалась одна: нужно было хватать и быстро бежать!

Случился грандиозный скандал. Спартакиада проводилась с невероятным размахом, весь город приветствовал сотни мастеров спорта СССР, сражавшихся за почетные звания и медали, и тут такой конфуз с большой оглаской – кража. В дело сразу вмешались компетентные органы, исполнителей мгновенно повязали, а затем в порядке профилактики начали хватать всех, с кем те оказались связаны. Ниточки тянулись к молодому шахматисту, одной из главных спортивных надежд города. Оставался один шанс – покинуть Свердловск!

Наума Рашковского спасла одна из руководителей российских шахмат того периода Вера Тихомирова. Неутомимый организатор и несгибаемый борец за права шахматистов, она не боясь критики опекала, брала под крыло талантливых шахматистов с хулиганской предрасположенностью или тягой к зеленому змию. Никоим образом не навешивала на них ярлыки, а главным считала дар свыше, верила в историческое предопределение, тонко чувствовала людей.

Однажды Веру Николаевну чуть не уволили, когда она защищала Бориса Спасского, который во время идеологической проработки перед поездкой в капстрану довел до истерики суровую женщину сталинской закалки. Будущий чемпион мира в ответ на вопросы о марксизме-ленинизме-интернационале и комсомоле игриво поинтересовался у дамы напротив, знает ли она имя чемпиона Москвы по шахматам. Потом Тихомирова десятки раз со смехом рассказывала коллегам эту историю: «И тут, вы представляете, Боря ей говорит!..»

Тихомирова лично вывезла юношу в Москву и затем отправила его в Ростов-на-Дону, где родилась сама и где оставалось много ее близких друзей. Рашковского распределили в спортивный интернат. Тем временем в Свердловске состоялся суд: кого-то посадили, кто-то оказался в детской колонии. Высокое начальство успокоилось, и дело потихоньку спустили на тормозах.

Однако и на новом месте Наум наделал шуму. К тому времени он уже здорово играл во все виды азартных игр, в том числе карты. В поезде во время поездки на турнир его приметила пара мелких шулеров, предложивших сыграть в карты на интерес. За пару часов Рашковский выиграл все деньги у незадачливых аферистов. Однако получить их просто так не получилось, старший многозначительно потянул к себе кучу купюр со стола и заявил: «Пацан, мы тебе ничего не отдадим! Пойдем выйдем в тамбур, там разберемся!»

В интернате Нема поначалу конфликтовал с борцами и боксерами, получив от них несколько болезненных уроков, пока не подружился с главным авторитетом учреждения. «В итоге, понимая всю опасность ситуации, в тамбуре Рашковский без лишних разговоров первым применил полученные ценные навыки», – рассказывал ростовский друг Наума Эдуард Надозор, ставший впоследствии известным детским тренером.

«Милиция! Милиция!» – в ужасе заголосила проводница, когда услышала звук падающего тела. Однако уже в то время Нема умел производить неизгладимое впечатление на дам, и когда на станции зашел наряд, все свидетели женского пола подтвердили, что матерые урки пытались обобрать мальчишку, просто не получилось.

Вера Николаевна берегла Рашковского не просто так. В 1963 году состоялcя командный чемпионат СССР, в финале которого сборная РСФСР, где на юношеской доске должен был выступать Нема, остро конкурировала с сильными сборными Москвы, Ленинграда, Украины и Белоруссии. Для шахматного руководства России это был важнейший турнир, который напрямую влиял на последующее финансирование, и Тихомирова ложилась костьми, лишь бы создать боеспособную команду. Наум после всех своих приключений начал соревнование с нулей от Приворотского и Восканяна, после чего получил взбучку от наставницы, лишился возможности вечерних выходов и следом набрал 5,5 из 6! Блистали еще Владимир Антошин и Наталья Коноплева, – команда РСФСР в итоге одержала на турнире историческую победу!




Рашковский смог вернуться в свой родной Свердловск, однако на долгие годы остался «невыездным»: за рубеж его, одного из самых перспективных шахматистов страны, не пускали. Наум Николаевич позднее припоминал и пятую графу, и что его бабушка оказалась белочешкой, а дед – одним из замов репрессированного маршала Василия Блюхера. Но, скорее всего, в его досье для соответствующих органов продолжала десятилетиями лежать та самая курточно-шапочная история.

С другой стороны, в самом СССР прогрессирующего шахматиста поддерживали и многое прощали. Рашковского не раз вызывали на сессии знаменитой школы Михаила Ботвинника. На сборах Наум выглядел настоящим заводилой на фоне не прошедших такой суровой жизненной школы ребят, среди которых выделялись Анатолий Карпов, Юрий Балашов и Юрий Разуваев. То наутро обнаруживали сломанный шкаф, то еще какие-то потери. Ассистенты Ботвинника так и называли уральца: «Наш хулиган!»

Спустя годы большую популярность получила байка, согласно которой Рашковский оказался отчислен со школы при следующих обстоятельствах – проснулся после оклика Патриарха в середине лекции и в результате короткого, но эмоционального разбирательства на тему того, что нехорошо так игнорировать плодотворную дебютную идею, заявил Ботвиннику: «Папаша, в новоиндийской защите так уже не играют!» 



Наум Николаевич обычно остро реагировал на упоминание этой истории, утверждая, что на самом деле ту злосчастную фразу сказал Саша Дубинский (будущий мастер и сын известного режиссера Давида Дубинского) Михаил Моисеевич его ценил, давал советы то находиться поближе к Карпову, то поближе к Каспарову. А также регулярно передавал приветы академику Красовскому – Ботвинник знал большого любителя шахмат из Свердловска еще по эвакуационным турнирам. Десяток лет назад Рашковский нравоучительно говорил автору статьи: «Ты не обращай внимания на наших (имелись в виду уральские гроссмейстеры примерно моего возраста). Позаписывали себя в ветераны! Помни, Михаил Моисеевич завещал, что расцвет шахматиста случается после 30 лет! После 30! Да и за 40 можно еще играть и играть!»

В 1960-е Наум стал мастером спорта СССР, но пробиться в высший дивизион советских шахмат при той конкуренции с ходу оказалось трудновато. Сначала поступил в университет на иностранные языки (знание немецкого, хоть и не глубокое, помогало в 90-е в европейских поездках), но долго там не задержался, попал в армию, к счастью, для шахматистов в те годы такие вопросы легко решались, и Рашковского распределили в спортроту. Потом женился, родились сын и дочь, но жил скромно, ютился в квартире с отцом, жившим с новой женой.

Выдающиеся шахматисты СССР уважали его, чувствуя огромный талант, и с пониманием относились к некоторым человеческим недостаткам Немы, которые мешали ему рвануть в элиту. Пауль Керес с его аристократическими манерами и неповторимым прибалтийским акцентом задолго до выхода фильма «Москва слезам не верит» отечески говорил Рашковскому: «Помни, у настоящего мужчины всегда должна быть красивая и до блеска вычищенная обувь!» Нема сберег этот и другие советы на всю жизнь, а будучи уже Наумом Николаевичем, старался передавать их молодежи. 

С чемпионом СССР 1971 года Владимиром Савоном

Очень важной для Немы оказалась многолетняя дружба со свердловским мастером Борисом (Бобом) Фрадкиным. Много лет спустя Борис Исаакович помогал товарищу с екатеринбургской командой, писал прекрасные мемуары об истории шахмат в родном городе, а тогда два молодых человека познакомились на турнире по… настольному теннису. В отличие от всех остальных свердловских друзей Наума Борис происходил из культурной семьи – отлично учился, окончил школу с золотой медалью, поступил в престижный университет, разбирался в ядерной физике так, что его в шутку называли свердловским Эйнштейном.

Увы, во время одного из кутежей срочника спортроты Нухима Рашковского компанию накрыли. Дело в том, что третьим оказался шахматист Михаил Егоровский, сын командующего округа. А мама Бориса Фрадкина, имевшая немалый вес в городе, возьми и заяви командующему: «Занимаются черт знает чем, и вообще Наум плохо влияет на наших детей!»

Жалоба привела к весьма спорным результатам: Неме дали 10 суток «губы», после чего из спортроты отправили в стройбат, а Бориса отчислили из университета… Впрочем, через некоторое время (безвозвратно потерянное в стройбате для Рашковского-шахматиста) уже ничто армейское или академическое не мешало друзьям проворачивать всевозможные схемы, и пара Рашковский – Фрадкин стала считаться одной из сильнейших карточных связок по стране.

Партнеры стали совершать вояжи в Сочи – туда приезжали отдыхать состоятельные граждане, и Наум со товарищи с огромным энтузиазмом обеспечивали надежную транспортировку накопленных за год денежных запасов из их карманов в свои собственные. Зачастую работали целыми командами. Самой примитивной считалась следующая комбинация – когда на пляжном топчане уже располагался Рашковский с «клиентом», а мимо как бы случайно проходит Фрадкин. «Эй, парень, не хочешь сыграть?» – весело зазывал Наум, словно в первый раз видя своего друга. «Ты точно играешь хорошо, а вот этого фрайера мы и обуем!» – обращался он уже к будущей жертве.

А дальше против партнеров, показывавших друг другу «маяки» и выступавших фактически одной командой, у «клиента» не оказывалось ни единого шанса, даже если его класс в карточных играх был несколько выше уровня «любитель». Но как же талантливому мастеру прогрессировать в шахматах с такими буднями? 

"Золотая" пара Фрадкин-Рашковский в Сочи много лет спустя

С одной стороны, Наум помнил заветы выдающихся гроссмейстеров, но с другой, перед его глазами прошло немало профессиональных катал и криминальных авторитетов. И он буквально фонтанировал шутками-прибаутками, которые порой вгоняли в краску его интеллигентных знакомых из мира черно-белых полей. Например, во время карточного процесса на неожиданный заход соперника любил повторять: «Он очень хитрый был старик и кое-где (здесь употреблялось куда более крепкое слово) носил парик!» Или «очень хитрый был японец и где-то там носил червонец!» Конечно, Рашковский с легкостью находил случаи, чтобы применить излюбленные фразы и в шахматной жизни.

Некоторый застой в его жизни изменил переезд к соседям в Курганскую область. Курганские шахматисты мечтали о своем сильном мастере, который претендовал бы на звание гроссмейстера, а благодаря поддержке председателя областного совета общества «Спартак» Александра Шишмаренкова и идейной роли известного спортивного журналиста Валерия Паниковского им удалось переманить Рашковского в свой регион. Ему оформили ставку тренера, но главным было требование – играть, и играть хорошо. Впрочем, сам Наум позднее вспоминал, что ставки для большой семьи не хватало, и местные шахматисты помогали, чем могли. На сеансы молодой мастер выезжал с рюкзаком – то антрекоты дадут, то половину козла, то еще какой-то мясной живности!

Курганцы очень хотели от новобранца побед на шахматном, а не карточном столе, и Наум взялся за дело. Играл не только в преферанс и белот, но и в футбол, баскетбол, много бегал – значительно усилил физическую подготовку. Вскоре он впервые вышел в Высшую лигу чемпионата СССР, дважды выиграл чемпионат РСФСР, после чего секретарь Курганского обкома КПСС Геннадий Махалов вручил ему ключи от трехкомнатной квартиры! Мастеру выделили дополнительную стипендию, жену перевели на руководящую должность в музыкальной школе.

Впрочем, если мы рассматриваем Рашковского с точки зрения шахматного стиля и его лучших сторон, то он в первую очередь оставался несгибаемым практиком. Как он сам рассказывал позднее: «Были такие журналы «Шахматы в СССР» и «Шахматный бюллетень», там печатали партии всех турниров. Я брал, предположим, партии Карпова или кого-то еще и старался усилить игру. И начал так потихонечку к дебютам готовиться. Практически 90% новых идей я находил за доской. Амбарные книги не вел, а один раз, уже в зрелом возрасте, решил написать книгу по одному варианту. Сделал – и кто-то скоммуниздил у меня эту тетрадь. Я подозреваю, кто, но не скажу – не дай бог, еще не угадаю!» 

Элизбар Убилава интересуется примененной идеей Наума Рашковского

Выход Наума Рашковского в финал чемпионата СССР из полуфинала в Кировабаде-1973 заслуживает отдельного рассказа. Во время напряженного отбора (за квалификацию помимо названных ниже сражались также такие известные шахматисты, как Евгений Васюков, Виктор Купрейчик, Бухути Гургенидзе, Семен Палатник, Алексей Суэтин) главное сражение за выходящее место случилось между Рашковским и классиком бакинской шахматной школы Владимиром Багировым. Одной из ключевых партий турнира стала яркая битва между Багировым и блестящим староиндийцем Эдуардом Гуфельдом.

Гуфельд применил свой любимый дебют, в ответ Владимир, который нуждался в победе, разыграл агрессивную схему с длинной рокировкой, – сразу завязалась борьба на встречных курсах. Позднее склонный к саморекламе Эдик наречет эту партию «Вечнозеленой Джокондой», а Багиров годами тщетно будет пытаться развенчать историю своего визави, рассказывая всем и вся, что во время игры партнер со страху трясся всем своим немаленьким телом, пил литрами кофе, шумно пыхтел и на самом деле сначала не видел решающую комбинацию.

Здесь надо сделать небольшое лирическое отступление. Как вы уже помните из абзаца про командный чемпионат СССР, выигранный подопечными Тихомировой, в ту пору центральное место в шахматной жизни страны занимали командные первенства. Сражались общества и заводы-гиганты, области и республики, врачи и военные, дети и взрослые. Часто «командники» проходили в комбинированных составах – 6 мужских досок, потом юниорская, две женских и еще одна девичья. Считалось, что классики таким образом передают подрастающему поколению свой опыт. Правда, женщины и девушки в те годы играли еще не столь сильно, как сейчас, поэтому порой ошибались – зевали ферзя в один ход или какой-нибудь залетный мат. Поэтому иметь сильную женскую доску было невероятно важно, даже если у вас в головном отряде имелись Смыслов, Спасский или Петросян!

Так вот, как раз Эдуард Гуфельд и Наум Рашковский с Борисом Фрадкиным стали в некотором смысле первопроходцами в плане попыток этим бедным девушкам, которых мучают сложнейшей игрой, помочь. Гуфельд вообще разработал целую систему подсказок, и судьи буквально выгоняли его из женского сектора. Годы спустя он попросил прощения у гроссмейстера Людмилы Белавенец, поведав, что в матче УССР – Москва именно он оказался автором блестящей партии, проведенной соперницей Людмилы Сергеевны.

Борис Исаакович в роли тренера-капитана или играющего тренера имел привычку перед откладыванием написать лучший ход в позиции на краешке газеты и, артистически сложив руки за спиной, прогуливаться рядом с тем или той, кому следовало найти ключевое решение. Конечно, следовало научиться умению помахивать газетой так, что противная сторона ровным счетом ничего не видела, а у протеже решение оказывалось перед самым носом, но Фрадкин уверенно справлялся.

А на одном турнире коллективов судьба матча команды уральцев, за которую выступали Нема, Борис и мастер Михаил Соловьев, решалась в партии юной леди, которая несложным маневром ставила соперницу в безвыходное положение. Рашковский, которого никогда ничего не останавливало, когда он видел столь желанную цель перед собой, с товарищами отправился в столовую этажом ниже, где дал буфетчице трешку за то, что она войдет в игровой зал и громко проорет буквенное обозначение выигрывающего решения. «Конь дэ пять идет на цэ семь!!!»



Какой тут поднялся скандал! Тренер команды соперников в отчаянном броске футбольного вратаря пытался закрыть ладонью рот буфетчицы, судьи учинили ей подлинный допрос, на что она только разводила руками (Наум предусмотрительно скрылся). Но самое обидное, что девушка из команды Рашковского сидела и думала, зажав уши руками – в зале перед откладыванием стало шумновато. Разумеется, выигрывающий ход она не нашла и при откладывании партию проиграла…

Так вот, как вы понимаете, в такой ситуации, когда Гуфельд хотел провести самую красивую комбинацию в своей жизни, которая станет его визитной карточкой, а Рашковскому требовалось остановить Багирова, у бедного Владимира Константиновича не было ни единого шанса… В одном из своих интервью спустя много лет победитель турнира рассказывал о том, что Нема и Эдик пошушукались на другом краю сцены (судьи за это тогда мэтров особенно не гоняли), после чего Гуфельд отправился к столу, где уверенно вколотил последний гвоздь в крышку гроба белых фигур и одновременно в мечту противника о финале. 

Продолжение следует

Фотографии Б.Долматовского, В.Левитина, В.Некрасова, В.Кутырева, Н.Бочка, Б.Юлика, Г.Липшиц и В.Барского