Главная задача – вырастить своего гроссмейстера
Руководители алтайских шахмат Артем Поломошнов и Максим Герасимюк ответили на вопросы Дмитрия Кряквина
Во время этапа Рапид Гран-при в Барнауле корреспондент сайта РШФ пообщался с организаторами турнира. В беседе принял участие гроссмейстер Павел Малетин.
– Насколько я понимаю, в детстве вы оба занимались шахматами?
Максим Герасимюк: – Да, играли в одном возрасте, школу закончили в один год. Тогда казалось, что шахматы развиваются, проходит много соревнований, есть какие-то традиции. Школы играли, матчи городов устраивали, мы выезжали на турниры в разные города: Казань, Тбилиси, Алма-Ату. Можно сказать, что на уровне края состоялись как шахматисты — стали кандидатами в мастера. Мастер спорта СССР тогда в Барнауле был только один – Рувим Кур, основатель городского шахматного клуба, он позднее уехал в Израиль.
Потом, когда открылись границы, международными мастерами стали Владимир Чирков и Владимир Суторихин (два наших ныне здравствующих маэстро), но самая главная наша гордость – Юрий Дохоян! Пусть он и уехал из Алтайского края в 10-летнем возрасте, но тут его всё равно считают своим.
А вот мы в начале 90-х поступили в университет, и стало не до шахмат. Но сейчас вспоминаем, что тогда ведь яблоку некуда было упасть на юношеских или командных соревнованиях. У нас 60 с лишним районов, а раньше край был объединен с Республикой Алтай, и приезжали команды даже из далекого Усть-Кана! Однако «Белая ладья» и юношеские первенства не проводились уже давно, и когда мы начали работать в федерации, то на эту самую «Ладью» смогли по крохам собрать только 10 команд.
– А что подтолкнуло вас к возвращению в мир любимой игры?
М.Г. – Это, наверное, стечение обстоятельств. Получилось так, что Артема звала шахматная общественность, а меня – руководитель Крайспортуправления. Я журналист, редактор в большом издательском доме, Артем — бизнесмен, занимается производством тканей. Мы поддерживаем связь со школьных лет, созвонились, и он спросил: «Ну что, пойдем или нет?» Я тогда отказался. Но потом все-таки решили попробовать. Договорись работать тандемом: если мы идем, то идем вдвоем; если уходим, то тоже вместе.
Артем Поломошнов: – Первая задача была – понять, в какой вообще ситуации мы находимся. Выяснилось, что по большому счету шахматами занимаются в Алтайском крае только отдельные энтузиасты. Не буду называть их фамилий, потому что они занимались шахматами весьма специфическим образом. Благодаря личным связям в Крайспортуправлении просили там денег, но они шли не на развитие и популяризацию шахмат, а на создание такого вот «мини-бизнеса». Каких-то глобальных задач у них не было, жили от соревнования к соревнованию. Дали денег – съездили; не дали – не поехали. Конечно, никаких результатов с таким подходом у детей не было. Но, подмяв под себя небольшой поток из Крайспортуправления, они обладали определенным влиянием, и благодаря этому им было проще «снимать сливки» с родителей юных шахматистов.
– Кто же возглавлял тогда Алтайскую шахматную федерацию?
А.П. – Вице-мэр Барнаула, но он был чисто формальным руководителем. Однако произошла смена политической власти в крае, сменилась вся административная команда, и бывший руководитель из шахматной федерации тоже добровольно ушел.
М.Г.– Федерация, по большому счету, не работала, никакой программы не было. В прошлом году присутствующий тут Паша Малетин играл в чемпионате Сибири. Так вот, в мае 2011 года мы впервые в Алтайском крае провели официальный турнир на электронных часах. До этого электронные часы вообще мало кто видел и не знал, как на них нажимать!
Увидев, что происходит, мы поняли, что работы непочатый край! Первым делом стали разрабатывать и писать программу. Артем занялся аккредитацией федерации при Крайспортуправлении, чтобы зарегистрировать ее и получить юридическое лицо. А я съездил в Москву, встретился с Евгением Бареевым и Михаилом Кобалия. Сели друг против друга. Они говорят: «Ты откуда?» Отвечаю: «Из Алтайского края». Они: «Вот это да! Никого уже давным-давно не было из ваших мест. Что же у вас там происходит?» Я рассказал, и они помогли немножко: подсказали, как написать программу, поделились опытом других регионов. В итоге мы эту самую программу сделали, и сегодня наша федерация живет уже в рамках утвержденного календаря мероприятий. В этом и в прошлом году все календарные соревнования, которые были запланированы, получили финансирование.
– Если не секрет, какой бюджет на шахматы в вашем Крайспортуправлении?
А.П. – Если говорить о поездках на соревнования и расходах на судейство, то на сегодняшний день около миллиона. Этого, конечно, мало. Хотя вот Паша засмеялся: знаю, что в Новосибирске бюджет шахмат совсем незначителен...
– Могу сказать, что в большинстве регионов о миллионе только мечтают! А какие у вас отношения с шахматными соседями?
А.П. – Когда Максим консультировался в РШФ, я съездил на собрание Сибирской окружной федерации. Там меня выбрали в президиум. Сложились хорошие отношения с Александром Хасиным и Максимом Ивахиным. И я решил: чтобы начать, надо привлечь внимание, дать всем понять, что шахматная жизнь здесь существует, и доказать всем, что мы способны проводить крупные турниры. Поэтому мы взяли в Барнаул чемпионат СФО среди взрослых. Кстати, у нас сейчас очень жесткий спортивный принцип: победил в крае — едешь на округ, никакого протекционизма, никаких «кормушек». 17 лет соревнования такого уровня в Барнауле вообще не было. Приехали шесть гроссмейстеров, это для всех было нечто необыкновенное! Суперсобытие, и мы постарались организовать его на «отлично».
– С какими трудностями столкнулись при организации?
М.Г.– Во-первых, у нас не было нормального шахматного инвентаря! Какие-то обглоданные фигурки, уже разбитые... В итоге купили в Бердске, в клубе «Маэстро» у Александра Жданова инвентарь. Второе, как уже упоминалось, электронных шахматных часов не было вообще, и мы их заказали у Сергея Абрамова.Наконец, у нас просто не хватало судей, потому что все наши арбитры оказались без категории! Вроде, люди что-то судили, а что и как судили, где документ – ничего нет!
– Все-таки самый главный вопрос: как достали средства на призовой фонд?
М.Г. – Изначально у нас не было спонсора. Очень трудно продать им шахматы, о которых вообще никто ничего не помнит и не знает... Что мы сделали? Пошли к своим хорошим товарищам, которые работают в бизнесе, и попросили помочь. В итоге мы вышли на «Газпромбанк», на чьи деньги купили часы. «Алтайские закрома» позволили сформировать бюджет турнира. Кстати, проводили его в издательском доме «Алтайпресс», где я работаю. Это тоже было сделано сознательно, потому что я должен был контролировать ситуацию.
– Турнир вызвал резонанс в городе?
М.Г. – Наши местные чиновники и предприниматели стали приглядываться. Вроде, что-то происходит, что-то начинает двигаться. И буквально через пару месяцев Артем берет и подает заявку на проведение Рапид Гран-при!
Первый такой турнир состоялся у нас в начале октября прошлого года. Мы, честно говоря, боялись, что не потянем, поскольку опыта было маловато, команда еще не сработавшаяся. Почему сегодня мы таскали столы? Потому что это такой командный метод работы. Я ношу столы, Артем носит, и судьи носят. В этом плане мы все равны, нет деления на президента и заместителей – всё очень просто.
– В прошлом году у вас играло 17 гроссмейстеров, это один из самых представительных составов первого Гран-при по быстрым шахматам. Всех принимали за свой счет? Это же очень приличная сумма!
М.Г. – Мы добились почетного статуса – Кубок Губернатора Алтайского края. После этого многие закрытые двери стали для нас открытыми. И в данном случае административный рычаг (в хорошем смысле этого слова) отлично сработал, и поэтому удалось всех принять и всё провести. Для многих людей это был праздник, о котором и сейчас вспоминают. Интервью, встречи с детьми и журналистами, Дреева просто засыпали вопросами… Телекамеры, вспышки фотоаппаратов! После этого мы поняли, что чего-то стоим.
– Гроссмейстеры дали алтайской молодежи полезные советы?
А.П. – Безусловно! И мы решили что-то сделать уже для детей. Провести гроссмейстерскую школу. Меня назначили ее куратором, и я сразу предложил Павлу Малетину стать ее руководителем. В Барнауле прошла школа СФО. После проведения этой сессии сразу вписали в нашу программу идею создания чисто алтайской школы. Почему это лучше, чем окружная? Когда мы проводим окружную школу, то в соответствии со спортивным принципом туда попадают сильнейшие юниоры округа. Правила игры пишет РШФ, и мы не можем их нарушать. И в сессии участвует не так много алтайских шахматистов, как нам хотелось бы. А ведь главная задача — вырастить своего гроссмейстера!
– Хорошие местные тренеры у вас есть?
А.П. – Дефицит кадров наблюдается не только среди судей, как сказал Максим, но и среди тренеров. Люди варились в собственном соку, не имея средств на то, чтобы регулярно выезжать за пределы края. В результате они не получали новых знаний. То есть у нас не только не росли дети, но и шла определенная (пусть на меня никто не обижается) деградация даже среди существующих тренеров. Есть хорошие специалисты, способные вырастить кандидата в мастера, мастера ФИДЕ, но эти тренеры еще эпохи Советского Союза. Современные тренеры, в прошлом неплохие шахматисты, не получили достойного базового образования, а потому, на мой взгляд, уступают в квалификации тренерам старой формации. А суперспециалистов, готовых подготовить гроссмейстеров, просто нет. Это нас очень настораживает, ведь мы прекрасно понимаем, что рано или поздно наступит тот день, когда старшее поколение уйдет, и что будет дальше? Кто будет заниматься с ребятами?
– Не хотите пойти по пути Тюмени, которая забрала на постоянное место жительства гроссмейстера Сергея Искусных?
А.П. – Мы не уверены, что у нас на это хватит денег. Все-таки Барнаул – не Тюмень. Сложность здесь именно в порядке расходования бюджетных средств. У нас в крае всё по-другому. Сегодня я говорил с Максимом Ивахиным, который проводит Гран-при через две недели после нас. Спрашиваю: «Максим, где ты взял спонсоров?» Он отвечает: «Мне просто область дала». У нас такого не бывает. Чиновники говорят сразу: «Призовой фонд ищите сами». Соответственно, здесь та же проблема: если мы хотим купить тренера, у нас край не выделит на это деньги. А тренеру нужна квартира.
– Где же тогда выход? Школа ведь проходит раз в полгода?
М.Г.– Мы открыли Алтайский краевой шахматный клуб. Это, я считаю, наше наивысшее достижение за прошедший период в плане развития шахмат на Алтае. Надеемся, что в этом клубе мы сможем обеспечить тренерам достойную зарплату. То есть, краевой шахматный клуб – это региональный центр подготовки. Не просто место, где люди приходят и играют, а площадка для семинаров, занятий, лекций, сборов. Также там будет большая электронная библиотека.
– Как же вам удалось решить проблему клуба? Во многих регионах сейчас с этим нелегко.
М.Г.– Мы долго и упорно этого добивались. Объездили, наверное, 15 зданий, все внимательно осмотрели. В итоге получили 500 квадратов в центре города. По иронии судьбы, клуб будет расположен на улице Гоголя, почти как ЦДШ в Москве. Наше здание – культурно-исторический памятник. Как говорят историки, это склады купца Полякова, одного из богатейших людей Алтая XIX века. В этом помещении на первом этаже нам выделено несколько комнат, в которых мы увидим два игровых зала, компьютерный класс, библиотеку, кабинет федерации. Мы очень хотим пригласить на его открытие нашего выдающегося земляка, тренера мужской сборной России Юрия Дохояна, и очень надеемся, что Юрий Рафаэлович откликнется на это предложение.
– Клуб должен находиться где-то на балансе, оплачивать коммунальные услуги?
А.П. – Создано краевое государственное бюджетное учреждение, называется «Краевой шахматный клуб». Учредитель у него Крайспортуправление. То есть, это краевое учреждение, и оно финансируется из бюджета края. Сейчас заложены деньги на ремонт помещения – потребуется около трех миллионов, чтобы все привести в порядок. Под этот клуб мы уже заложим с 2013 года финансирование программы развития шахмат в регионе. Оно будет в разы выше того, что мы имеем сейчас.
– А каков нынешний уровень алтайских шахматистов?
М.Г.– Есть одна, на мой взгляд, немаловажная проблема, которая не позволяет шахматам развиваться в Алтайском крае, – это отсутствие рейтинговых соревнований. У нас в крае сейчас всего 66 мужчин и 9 женщин, имеющих международный рейтинг. Это очень мало! А если ты не играешь в рейтинговых соревнованиях, то не можешь развиваться, получать какие-то звания. Поэтому чемпионат края мы разделили на первую и высшую лиги, и «вышка» у нас будет рейтинговая. Это первое мероприятие, а следом за ним будет второе – Мемориал Лепихина. Василий Лепихин был одним из самых талантливых шахматистов прошлого века в Алтайском крае. Он соперничал в сибирских соревнованиях с томичом Петром Измайловым (сильный мастер, имевший в своем активе победы над Ботвинником; был репрессирован в 1937 году — Д.К.). Поэтому мы его имя тоже хотим увековечить, и придумали такой турнир.
– Есть у вас хорошие шахматисты, которые еще не имеют Эло?
М.Г. – В прошлом году наш Алексей Бочкарев сходу занял восьмое место в чемпионате округа, успешно сражался с гроссмейстерами и получил «с раздачи» рейтинг 2410! Такие люди у нас есть, но им нужно дать шанс реализовать себя.
– Какие у вас планы на следующий год? Гран-при будете проводить?
М.Г. – Это очень сложный для нас вопрос. Честно говоря, мы думали, что уже в этом году не будем, когда подняли размер минимального призового фонда. Много общались на эту тему с Сашей Евдокимовым, у которого этап Гран-при в Астрахани сорвался из-за повышения финансовой планки. Какая здесь проблема? Нам хотелось бы более четкого разъяснения от РШФ, как она видит развитие Гран-при России во взаимодействии с региональными федерациями. Сейчас происходит увеличение призового фонда ради шахматистов уровня 2700. Это, наверное, хорошо: они приезжают, с интересом играют. Но если мы рассматриваем Гран-при как соревнование для массового развития шахмат, то проблема с наполнением призового фонда стоит очень остро (по крайней мере, в Алтайском крае). Мы буквально вывернулись наизнанку, чтобы обеспечить в этом году минимальный призовой фонд.
– Насколько изменилась цифра?
А.П. – В прошлом году мы и РШФ должны были дать по 150 тысяч рублей. В этом году мы даем 300 тысяч, то есть наша часть выросла в 2 раза. Российская шахматная федерация дает 300, но 100 забирает в счет финала – получается, дает 200 тысяч.
(Тут в разговор вступил Павел Малетин, долгое время тактично хранивший молчание — Д.К.)
Павел Малетин: – Как гроссмейстер, претендующий на выход в финал серии, я особо не почувствовал, что возможность заработка выросла. Увеличились призы в специальных категориях.
М.Г. – На следующий год в Положении прописано, что Москва понижает свою долю, дает 150 тысяч, а местная федерация должна найти 300, итого 450 только в призовой фонд. Честно говоря, отдать на этап 300 тысяч при сегодняшнем бюджете в миллион — это тяжелое решение.
А.П. – Ведь мы можем найти им эффективное применение в плане развития шахмат на Алтае. Гроссмейстерская школа, Мемориал Лепихина. На эти деньги на Мемориале мы можем очень многих принять! Статус турнира поднимем, и своим дадим сыграть. Важно понимать, что мы все-таки люди бизнеса. Были шахматистами, но сегодня федерацию, я думаю, должен возглавлять бизнесмен, который умеет вести и развивать хозяйство. Мы ищем средствам максимально эффективное применение, и у меня на сегодняшний день есть сомнения в том, что вложение 300 тысяч в призовой фонд Гран-при в ущерб другим статьям бюджета – это правильное решение. В прошлом году мы, помимо призового фонда, нашли деньги для приема 17 гроссмейстеров. В этом году дополнительные средства ушли на призы, и пришлось ограничить прием носителей высшего титула. А ведь они интересуют любителей шахмат – люди на них идут! Нам писали Максим Туров, Борис Савченко и многие другие, но приходилось скрепя сердце отвечать: «Извините, мы не можем вас принять, потому что наши возможности сегодня, к сожалению, ограничены из-за увеличения призового фонда».
– Но ведь ваши любители и местные шахматисты тоже получают хорошие призы?
А.П. – А чего мы хотим от Гран-при? Наши любители все-таки идут на Гран-при, в первую очередь, не за деньгами, не за призами – они идут поиграть. Люди приходят и говорят: «Мне бы с гроссмейстером сыграть – это было бы здорово!» А те, кто посильнее, уже хотят с несколькими сразиться, да еще и очки с ними набрать.
Так что лучше: принимать гроссмейстеров, обеспечивать призовой фонд или бороться за массовость соревнований? Мне кажется, надо искать золотую середину. В прошлом году приняли 17 гроссмейстеров, и в этот раз есть внутреннее ощущение, что статус турнира понизился. Хорошо, что Тивяков приехал, выручил. Ведь такие имена позволяют работать со СМИ, с властями и спонсорами. Мы приходим и говорим: «Ребята, смотрите: 17 гроссмейстеров, 20 гроссмейстеров. Такого не было никогда. Дайте деньги!» А когда выясняется, что на следующий раз их 8, 6...
– А вы не пытались обсудить этот вопрос с заинтересованными лицами?
М.Г. – Рапид Гран-при, безусловно, отличная идея. Его надо развивать, поэтому неплохо было бы все-таки с представителями регионов, где проводятся этапы, встретиться и побеседовать. Разобраться, где какие основные минусы или плюсы. Надо собрать именно тех, кто организовывает Гран-при. И тогда можно будет улучшать и продвигать существующую схему!
П.М. – Должен отметить, что сейчас есть большое неудобство — Положения появляются буквально перед стартом. Это недопустимо, ведь у нас большая страна и дорогие билеты на транспорт. Просто необходимо составить нормальный календарь, чтобы профессионал мог планировать свой график, совмещать турниры.
А.П. – Есть еще очень важный момент. В европейской части страны принять гроссмейстеров гораздо дешевле! Они живут неподалеку, быстро и дешево доедут. Другое дело – Барнаул, Иркутск. У нас только на авиабилеты уходит по 20 тысяч рублей на гроссмейстера. А ведь у нас шахматы слабее развиты; для нас этот этап важнее!
– Хорошо, но шахматная жизнь этапом Гран-при не ограничивается. Вы говорили про трехлетнюю программу?
А.П. – Есть целевые ориентиры. Как по учебнику менеджмента - цели должны быть измеримы и достижимы. Мы примерно так и писали, что есть конкретный показатель, сколько должно быть людей, занимающихся шахматами, сколько человек с рейтингом, сколько мастеров ФИДЕ, судей определенной категории. Когда обратились в Крайспортуправление, они сказали: «Есть типовые программы. Пожалуйста, подготовьте аналогичную с учетом специфики шахмат. Мы ее примем, а дальше вы будете просто работать в рамках этой программы и давать результат». Это подразумевает поездки на соответствующие соревнования тех, кто претендует на звания, турниры внутри региона, судейские и тренерские семинары. Алтайский край очень большой, у нас 12 городов и порядка 60 районов. И в каждом районе надо развивать шахматы.
М.Г. – В настоящий момент проект программы прошел проверку у всех вице-губернаторов. Осталось получить одну, самую важную подпись. Но у нас есть уверенность в том, что со следующего года мы будем иметь свой трехлетний документ развития. Нам обещано, что шахматная программа будет включена в общекраевую программу развития физкультуры и спорта в Алтайском крае на 2013-2015 годы.
– Как выглядят по сравнению с Барнаулом другие города края?
М.Г. – Бийск – второй по величине город Алтайского края, где в свое время была организована школа Свешникова. Где-то в середине 1990-х годов Евгений Свешников и даже Борис Спасский приезжали и работали в этой школе с ребятишками. Это приносило результат. Всегда, когда проходили матчи Барнаул – Бийск, борьба шла с переменным успехом: то Бийск выигрывает, то Барнаул. Есть город Рубцовск, который сейчас тоже растет. Пришел новый руководитель городской федерации (тоже из бизнеса), вкладывает деньги в организацию соревнований, очень хорошо провел «Белую ладью». Проблема везде одинаковая: тренеров становится все меньше и меньше. Люди уходят, потому что получают очень маленькую зарплату, на уровне 5 000 рублей. Сложно прожить на эти деньги. Вот поэтому без клуба не обойтись, так как заработная плата по системе спортуправления выше заработной платы тренера в системе образования где-то в 2,5-3 раза.
– Так всё плохо в системе образования?
М.Г. – Что сейчас происходит, например, в нашем регионе? Крайспортуправление финансирует команду на финал «Белой ладьи», а отчитывается за результат управление по образованию! Крайспортуправление командирует команду на Спартакиаду учащихся, а отчитывается управление по образованию. Оно не тратит ни копейки и ставит себе галочки, что очень хорошо поработало.
А.П. – Это наш камень преткновения. Мы пока не можем найти общий язык с управлением по образованию. Люди видят, что шахматы развиваются, у нас лежат заявки от школ: «Дайте нам тренера!» На самом деле, это сложное мероприятие, и договориться с управлением по образованию о запуске программы «Шахматы в школе» мы не можем. Этот вопрос не сдвинется с места, пока не будет принято политического решения, что шахматы должны каким-то образом оказаться в системе, как это сделано в других государствах – в Турции, Армении. Иначе проблем будет очень много. Мы идем в образование, а образование видит в нас некий придаток, который вроде бы и полезен, но на него нет денег, нет ставок и нет времени. И – всё!
– Что ждет впереди шахматную федерацию Алтайского края?
А.П.– Сейчас только-только заложен фундамент в шахматный дом. Совмещать основную работу с деятельностью в федерации довольно непросто. Я прихожу к 7 утра на работу, чтобы что-то успеть сделать. Потом переключаюсь на шахматы, там трачу 3-4 часа, а возвращаюсь домой в 9 вечера. У меня жена, дети уже говорят: «Ты бизнесмен-шахматист, но где папа?» И понимаешь, что ты не успеваешь уже ни там, ни сям... Нас двоих сегодня уже мало, нужна команда!
М.Г. – Мы же очень высокие стандарты задаем. У нас ежемесячно проходят заседания президиума, стенограммы которых публикуются на нашем сайте. Каждый может открыть и почитать. Говорим: «Ребята, давайте работать! Если мы приняли на себя какие-то обязательства, поставили задачи, то давайте их выполнять». Когда мы работали первые 3-4 месяца, то давали задания людям в федерации, потом собирались через месяц. Все приходили, и выяснялось, что никто ничего не сделал. Для нас это было дико, а для них нормально: «Ну, не сделал». Тут мы столкнулись с той же проблемой, о какой говорится в известной цитате: «Извините, других людей у нас для вас нет». Целый год был потрачен на то, чтобы федерация начала работать по-настоящему. И сейчас у нас уже есть команда. Конечно, еще сыроватая, но, тем не менее, она есть!
Турнир претендентов
