14 ноября 2014

Лев Псахис: Хочется жить дальше - но так, чтоб было интересно

Интервью гроссмейстера в "Спорт-экспрессе"

Фото "Спорт-экспресс"

В рубрике "Разговор по пятницам" газеты "Спорт-экспресс" опубликовано крупное интервью гроссмейстера Льва Псахиса, в котором затронуты многие интересные темы.

- Когда последний раз были в Москве?

- Восемь лет назад. Именно столько я не играю. Работаю тренером. Мои ученики - в Израиле и Америке.

- На какой срок достаточно уйти из шахмат, чтоб потерять квалификацию навсегда?

- Теряется не квалификация - интерес к практической игре. В блиц сыграю с удовольствием. А пять-шесть часов над доской - слишком трудно. Время обниматься - и время уклоняться от объятий. Мое время обниматься прошло.

- Многие полагают, с 40 лет начинается откат.

- В 1984-м позабавили слова Каспарова в матче со Смысловым: "Ты живешь до сорока, потом доигрываешь". Гарри еще не знал, что ему стукнет сорок. А я скажу так - феномена вроде Корчного или Смыслова уже не случится. Истощение нервной системы будет происходить раньше и раньше.

- Корчной в преклонные годы выдавал достойные партии?

- Они не вошли бы в пятьдесят его лучших, но любопытны. В 77 лет Корчной легко обыгрывал сильного гроссмейстера. Не знаю, как удавалось сохранять мотивацию. Это главное, что препятствует шахматистам после сорока - понимаешь, что не сможешь расти. А Смыслов в 63 года доходил до финала претендентских матчей!

- Среди гроссмейстеров встречаются люди без высшего образования?

- Ушли из университетов Юсупов, Долматов и я. Учился на юридическом, после четвертого курса брал академотпуска. Увлекся. Дотянул почти до перестройки. Так и не окончил. Извините, если разочаровал.

- Когда перебрались в Израиль, мести улицы не пришлось?

- Нет. Знал людей, которые мели, - например, известный шахматный фотограф. Он же уверял, что среди них есть советский профессор. Это считалось приличной работой. Денежной, с социальными гарантиями.

- Зачем вы эмигрировали?

- Не любил советскую власть. Я не большой поклонник Сибири и города Красноярска, в котором жил. Там зябко.

- Сегодня снова бы уехали?

- Сто процентов! Здорово, когда рядом плещется море. Если б остался в той России - уже не было бы ни меня, ни родителей. Через четыре года в Израиле матери делали шунтирование. В Москве тогда не знали, что это такое.

- Родители живы?

- Да. Правда, валяясь с циррозом на больничной койке, думал: жизнь моя - как рассказ О'Генри. Герой ехал тремя разными дорогами, но все равно был убит из одного и того же пистолета.

- В чем схожесть?

- Чем бы ни занимался - в лучшем случае попал бы в эту больницу, где нахожусь. Вот она, точка пересечения.

- За что вас отчислили из школы Ботвинника?

- В Красноярск приехал Флор. Я бегал за ним, играл в сеансах. Память у меня была отличная. Флор показывал диаграммы - а я говорил, кто играл, когда, какой сделал ход. В цирке это произвело бы впечатление. Соломон Михайлович, человек немолодой, тоже воодушевился. Вернулся в Москву - рассказал обо мне Ботвиннику. Так в 14 лет я очутился в его школе.

Вскоре привезли Гарика Каспарова. Регалий у меня не было, а мозги работали. Обычно варианты считали мы с Гариком. Такая моя бойкость Михаилу Моисеевичу не нравилась. Хоть Каспарова он обожал.

Играл я быстро и легкомысленно. Страдал, когда Ботвинник дал указание: на каждый ход тратить не меньше полминуты. В какой-то партии пожертвовал коня - и проиграл. Ботвинник назвал это "хулиганством" - конь мне еще пару минусов добавил. В итоге из школы освободили меня и Лену Ахмыловскую - в будущем участницу претендентского матча за звание чемпионки мира.

- Если б Ботвинник был жив - как прокомментировал бы вашу судьбу?

- Сказал бы: "Толстый. Энергии нет. Но - старался!" У него была своя система ценностей. По-настоящему хорошо для Ботвинника в шахматах - это Капабланка и Рубинштейн. Сносно - Смыслов. Таль - вызывает вопросы. А полностью невозможно - Бронштейн. Когда я жертвовал коня, это отдавало оппортунизмом. Тянуло к Талю, а то и к Бронштейну.

- Вы говорили про Каспарова: "Порой он переставал быть человеком, начинал играть, как машина".

- Каспаров - это бросок кобры. Ботвинник - питон. Допускаешь ошибочку, он обвивает, сжимает - и у тебя не остается воздуха.

- Каким юный Каспаров помнится?

- Мы сели у телевизора, шла 12-я серия "Семнадцати мгновений весны". Я не видел ни одной. Не было у меня привычки смотреть советское ТВ. Каспаров объяснял: "Это генерал Вольф. Он сделал то-то. А это - Мюллер…" Так я узнал содержание предыдущих серий. Но увлекали по-настоящему нас только шахматы. 10-летний Гарик был очень крут.

- Обыгрывали его?

- Мы регулярно играли в блиц, который давался ему фантастически. А у меня была идея - поменять дебютный репертуар. С Каспаровым пробовал варианты. Сыграли партий триста, счет для меня скверный. Но через три месяца на первенстве СССР я ходом d4 победил Каспарова, Романишина, Тукмакова - и поделил с Гарри первое место.

- Когда осознали, что он в вашем поколении "уберет" всех?

- Это было очевидно. Гения чувствуешь. Другой тип мышления. Но и поддержка у него была особенная. Целая свита. Мы не встречались несколько месяцев - Каспаров из мальчишки превратился в плечистого бугая.

- В какой момент примирились с мыслью, что не будете чемпионом мира?

- Рано. По большому счету, моя карьера длилась года полтора. В 1980-м и 1981-м выиграл чемпионаты СССР. Потом из шахматиста, близкого к "замечательному", превратился в "очень хорошего". А это уже стандарт. Зато чемпионом Союза становился, не являясь гроссмейстером!

- Это редкость?

- Кажется, ни до того, ни после такого не происходило! Было два звания гроссмейстера - советский и международный. Стать советским - занятие более трудоемкое. Надо в течение трех лет дважды в первенстве СССР попасть в шестерку. Или разок - в тройку. А я выигрываю чемпионат - но звание не присваивают!

- Мотив?

- Да не было мотива. О, молодость, пою тебе я гимны! Никто не возражал - просто не присваивали, и все. Позже лидировал в зональном турнире - и как бы между прочим сообщили. Но когда побеждаешь в первенстве СССР, не особо заботишься, есть ли у тебя звание гроссмейстера. Без него даже прикольнее быть чемпионом.

- При этом одолеть кого-то из великих стариков была для вас задача почти невозможная.

- Да! Я, провинциальный мальчик, вижу героев из книжек. Смыслов! Петросян! Спасский! За доской сковывало преклонение. Перемешиваясь с громадным желанием их обыграть. Эта ядовитая смесь приводила к неприятным результатам.

Старенький Смыслов давил на меня долго. Ходу на 78-м я допустил решающую ошибку. С Петросяном по-идиотски разыграл дебют. Он добился выигрышной позиции. Но внезапно притормозил. Я не понимал - почему? Все явно!

- Чем кончилось?

- Петросян угодил в цейтнот, пожертвовал ферзя. Обыграл меня на нервах. Я спросил: "Тигран Вартанович, как же так?" - "Сейчас выигрываю мало, каждая победа дорога. Нельзя упускать!"

- С Фишером встречались?

- Через дверь.

- ???

- В 1993-м он жил в Будапеште. Я работал с Юдит Полгар. Возвращаемся с прогулки, на автоответчике сообщение: "Это Фишер. Перезвоните". Юдит запрыгала от восторга. Они потом общались. Поселился он на том же этаже, в соседней квартире. Но пять метров, разделявшие нас, оказались преградой непреодолимой. Как-то Жужа спросила: "Хотим с Бобби пивка попить. Ты с нами?" - "Конечно". - "Я уточню - не против ли он". Фишер был непреклонен: "Нет!"

- Почему?

- Еврей из Советского Союза, живущий в Израиле, - для него это было чудовищное сочетание. Я не горевал. Нынешний Фишер был малоинтересен. В молодости я помнил все его партии, но тот Фишер, к сожалению, закончился в 1972 году.

На почве антисемитизма и ненависти к Америке у него обострились проблемы с головой. Когда террористы разрушили в Нью-Йорке башни-близнецы, он в интервью филиппинскому радио выражал бурную радость. Евреев избегал. Исключение - Андрэ Лилиенталь. В Будапеште они сдружились. Но в день его рождения Фишер долго топтался под окнами квартиры Лилиенталя. Один из гостей, Евгений Андреевич Васюков, не выдержал, спустился: "Бобби, почему не заходите?" - "Там кругом евреи". - "Вы преувеличиваете. Я не еврей". Фишер оживился: "Докажите!"

- Как вас занесло в тренеры к сестрам Полгар?

- В 90-е голландский миллиардер проводил турниры, съезжалась шахматная верхушка. Приехал в Арубу. Узнал, что Юдит собирается играть матч со Спасским. Начал помогать. После победы она пригласила заниматься в Будапешт. Эти уроки долго вспоминал с ужасом.

- Почему?

- 20 суток по восемь с половиной часов беспрерывного анализа. Я одурел! Представьте: вас запирают с 17-летним гением и заставляют решать совместные задания. Рождается комплекс неполноценности. Юдит в молодости напоминала мне компьютер сильнее, чем кто угодно. Рассчитывала почти без ошибок. При колоссальных пробелах в стратегии. Месяца три после мы не работали. А в 1997-м я провел с Юдит в два раза больше времени, чем с женой. У вас двусмысленные улыбки!

- Жена поняла?

- Это оплачивалось.

- Юдит могла говорить о чем-то кроме шахмат?

- Когда уходили родители, мы слушали рок. От Pink Floyd до Dusty Sprinrfield. Не было бы меня рядом - Юдит врубала бы heavy metal.

- Сколько отработали в Индии?

- С 2006-го по 2010-й. Тренировал всех, кроме Ананда. Шахматисты там одаренные, но есть проблема отцов и детей. В Индии огорчить родителей - табу. Из-за этого нередки случаи, когда молодежь заваливает вступительные экзамены и кончает жизнь самоубийством. Или такой пример. Классную индийскую шахматистку папаша послал учиться на бухгалтера. Она понимает все величие этого решения, но не в силах его по достоинству оценить.

- Как узнали о болезни?

- В 2001-м прилетел в Москву на первенство мира. До этого три недели валялся с температурой 41 градус. Здесь она упала до 38,5. Отвезли к мануальному терапевту, который сказал: "Что-то с печенью. В Израиле - немедленно на обследование". А там чемпионат мира по блицу. Перед финалом услышал от доктора, что у меня цирроз. В ту же секунду понял - шахматная карьера завершена. После сыграл несколько партий, но это уже был не я. "Псахис-2".

- Откуда цирроз?

- К нему приводят алкоголизм либо вирусный гепатит. В моем случае - второй вариант. Гепатит С внесли с кровью еще в Союзе. В 1973-м была опухоль на ноге. Когда вырезали, произошло жуткое кровотечение. Переливание крови, реанимация, 50 дней в госпитале…

Может, потому и карьера не состоялась. Был гепатит С, о чем я не подозревал. Болезнь называют "медленный убийца". Большую часть срока о ней не догадываешься. Она из тебя высасывает энергию. Ты дряхлеешь, но списываешь все на возраст.

Цирроз постоянно дарит новые знания. Например, раздувает живот. Это асцит. Я весил 130 килограммов, из них около 30 - отеки. Вода, скопившаяся в брюшной полости. После операции ушло за месяц.

- От диагноза "цирроз" до операции - сколько времени?

- Пять лет. Несмотря на отвратительную слабость, мотался в Индию, Ханты-Мансийск. На Азиатских играх в Китае стало совсем худо. Слово "кранты" не отражает. Врачи с трудом отправили домой. Дальше начала отказывать голова. Для шахматиста штука досадная. Я знал, что с телом проблемы, но голова - это "мое"! Выяснилось, печень не удаляет плохие вещества. Те меняют на какой-то процент состав крови.

- И что?

- Пошли в ресторан. Жена говорит, выглядел я странно. Но сам не ощущал. Заказал антрекот - а разрезать не получается. Перешучиваюсь с официанткой. Дома заснул. Помню, жена бьет меня по щекам, плачет: "Вставай!" - "Куда?" Повторяю без конца: "В чем идея? В чем идея - вставать?" - "К тебе доктор!"

Приступы были все чаще. Поехали на Голанские высоты в заповедник. Вскарабкался на 300 ступеней - а на следующий день лежал пластом. Жена дает мобильник - я не могу нажать кнопку. Забыл, как входить в шахматную программу "ChessBase".

- Понимали, что уходите?

- Конечно. Я угасал. Думал: "Интересно, буду ли задавать самому себе дурацкий вопрос - за что это мне?" Быстро понял - нет. Самое мучительное - когда из тебя "вытекает жизнь". Цирроз не лечится, только пересадка печени. В очередь я встал после Китая.

- Что теперь не для вас?

- Болячки по-прежнему при мне. Гепатит С живет в крови, а не в печени. Рано или поздно придется пройти по второму кругу. Есть новые лекарства - надеюсь, и эту схватку я выиграю.

Пока мне можно все. Спокойно гуляю по десять километров вдоль моря. С женой в Ватикане поднялся по винтовой лестнице. 320 ступенек. Назад было тяжелее - но выдержал. Люблю устраивать себе проверки на прочность. Когда в больнице сделал первый шаг, меня держали два дюжих санитара. Да и не шаг это был - еле-еле подвинул ногу на сантиметр. Ходил с тросточкой. Через пять месяцев откинул ее и рванул с семьей в Прагу. Для мужика самое гнусное - физическая несостоятельность. Хуже любой боли. Лежишь, как "тумба Юханссон", и просишь: "Поверните мне руку… Подвиньте ногу…" Бесконечное моральное унижение.

- Алкоголь под запретом?

- Отчего же? Греет сам факт - знаю, что могу выпить. Пусть доза скромная - стаканчик вина в неделю. Да больше и не хочется.

- В том числе. Чего еще от жизни ждете? О чем мечтаете?

- Не осталось уже мечты. Как и амбиций. Хочется жить дальше - но так, чтоб было интересно. Ездить по миру, работать с учениками, радоваться их успехам. Допускаю, кто-то скажет: "Что хорошего, когда живешь жизнью других?" Я не комплексую. С возрастом понятие "скучно" или "не скучно" должно быть определяющим. С финансовой точки зрения выбрал специализацию не самую привлекательную - занимаюсь только с талантливыми людьми. Охват резко уменьшается - зато не скучно.

Полный текст