Тренер по зову сердца. Часть вторая
Александра Панченко вспоминают его ученики
Тренер (вспоминают ученики Александра Панченко)
Сергей Рублевский, международный гроссмейстер, главный тренер женской сборной России
Я начал заниматься шахматами в 5 лет в Кургане, в 8 лет выполнил первый разряд и к девяти годам уже играл очень прилично по меркам нашего города. Моим первым соревнованием за пределами Курганской области стал командный детский турнир в Челябинске, знаменитый тогда «Кубок Дружбы». Я выступал на четвертой доске за команду Кургана и показал хороший для маленького мальчика результат, набрав 7 из 9. Панченко тогда жил в Челябинске, он приходил смотреть партии, обратил на меня внимание и пригласил к себе на школу. Это была очень важная веха в моей карьере! Не попади я тогда в школу Панченко, то вскоре пришлось бы вариться только в котле курганских шахмат, по сути дела, в собственном соку.
Сессии проводились два раза в год – в декабре и в апреле. Большинство из них проходили в Подмосковье (хотя позднее были и в Анапе, и в Зеленодольске, что рядом с Казанью), недалеко от небольшого городка Руза, в бывшем имении Дмитрия Долгорукого, брата знаменитого русского князя Юрия Долгорукого. Занимались мы в графском корпусе. Рядом находилась деревня под названием Волынщино. До места добирались на автобусе от Всероссийского шахматного клуба на улице Веснина. Ехать из Москвы нужно было около 2 часов.
Когда я попал туда в первый раз, то на эту же сессию впервые приехала и Алиса Галлямова. Хорошо помню, как мы сидели, слушали первую лекцию, которая была про пешечные окончания. По российским меркам это была очень мощная школа, в ней занимались Михаил Улыбин, неизменно выигрывавший в то время юношеские чемпионаты РСФСР, Руслан Щербаков, Максим Сорокин, Сергей Волков, Вадим Милов, Екатерина Ковалевская, Татьяна Шумякина, Светлана Прудникова. На одной из первых сессий был Владимир Крамник, там мы познакомились. Получается, знаем с Володей друг друга около 30 лет! Помимо Александра Панченко, занятия вели и другие опытные специалисты: Александр Филипенко, Евгений Глейзеров, тренер Улыбина Дмитрий Воловик, приезжал как-то раз Юрий Якович, прочитавший интересную лекцию про принятый ферзевый гамбит, которая мне очень понравилась. Как раз под ее влиянием я стал играть это дебют.
Сессия длилась от десяти дней до двух недель. Занятия на ней были довольно напряженными для детей, работали не менее 5 часов в день. Утро начиналось с пробежки, которую проводил Дмитрий Михайлович Воловик, после завтрака занимались до обеда, после обеда – физподготовка, и вторые занятия примерно с 5 часов до ужина. Были лекции, решение тематических конкурсов, их разбор, сеансы одновременной игры тоже с последующим разбором. Присутствовало около 25 человек — были группы тех, кто помладше, и более опытных. Группа малышей начинала работу с эндшпилей. Сначала пешечный, потом коневой, слоновый — по мере возрастания сложности. Панченко считал, что шахматиста надо учить играть с эндшпиля. Были и лекции по миттельшпилю и дебюту. Профилактика, защита, контратака — тема лекций, который прочел лично Панченко при мне. Позднее его книги были написаны именно по материалам работы школы. По тем временам это были блестящие лекции! Ведь тогда компьютеров не было, подбирать качественный материал было крайне тяжело – практически не было источников. По дебютам отличные лекции читали Александр Филипенко и Евгений Глейзеров. В целом, работа была достаточно разнообразной, что необходимо для гармоничного становления шахматиста.
Когда Панченко переехал в Казань, его школа фактически перестала существовать, хотя Александр Николаевич и вел занятия с ведущими юниорами Татарстана. Мы иногда встречались, но все-таки очень редко — неделя в пять лет, что-то смотрели. Последний раз – 4 дня изучали вариант Созина и атаку Велимировича, которую я тогда поигрывал и черными. А среди молодого поколения казанцев Панченко выделял Артема Тимофеева и был уверен, что Артем далеко пойдет. Очень любили с ним заниматься шахматистки, например, Лена Заяц и Тома Чистякова. Но это не носило регулярный характер, обычно Панченко приезжал на сборы женской команды перед командным чемпионатом страны. Кто-то приходил к нему заниматься домой. Да и Алиса Галлямова, хоть и была ученицей школы Александра Николаевича, но, как мне кажется, занимались они в Казани не очень много. На школе Алиса познакомилась с Филипенко и в дальнейшим сотрудничала с ним.
Руслан Щербаков, международный гроссмейстер
Мои родители переехали со мной в Челябинск в 80-м году. В то время у меня был первый разряд, и я начал заниматься в шахматной школе. В то время Панченко еще активно выступал в соревнованиях, и выступал очень сильно — боролся за выход в Высшую лигу чемпионата СССР, только что выиграл выдающийся по составу Мемориал Чигорина в Сочи, выполнив норму гроссмейстера. Параллельно он начал заниматься тренерской работой. Мне тогда было 11 лет, и я особо не задумывался о таких сложных вещах – как получилось, что действующий сильный шахматист стал тренером. Хотя с высоты нынешних лет такой факт вызывает удивление. Мне кажется, у него была внутренняя потребность заниматься с детьми. Тренерами не становятся просто так, вдруг! Чтобы гроссмейстер внезапно взял и стал заниматься тренерской работой. Тем более в то время, когда ей занимались немногие. Мягко говоря, единицы. Я вот сейчас наблюдаю за многими молодыми шахматистами или даже теми, кто постарше. Есть игроки, которые, разговаривая на шахматные темы, ничего не рассказывают. А другие не стесняются, им даже нравится поделиться своими мыслями, идеями с остальными игроками, даже если это их конкуренты. Для них это естественно! Из них и получаются хорошие тренеры. Александр Николаевич относился именно к этой категории. Ведь просто так не будешь заниматься делом, которое не приносит радости, положительных эмоций. А Панченко нравилось быть тренером, заниматься с ребятами.
Первая, можно сказать, установочная сессия школы Панченко состоялась как раз в Челябинске. Это был первый набор, приехали ребята из разных областей, с которыми Александр Николаевич начал работать. Был некий отбор: тесты, сеансы. После этого человек 30-35 были приглашены на следующий сбор. Сама школа проходила два раза в год, но мне в этом плане повезло несколько больше, нежели другим ученикам — я жил в Челябинске и встречался с Панченко чаще. Были у нас и индивидуальные занятия, как их сейчас принято называть. Когда я стал играть сильнее, уже на мастерском уровне, Панченко приходил, и мы что-то разбирали. Челябинская школа в то время была очень приличной, мы здорово смотрелись в личных соревнованиях или в командной «Белой ладье». Помимо Панченко, у нас в городе жил Евгений Свешников, и нам было на кого равняться. Сам Панченко был учеником Леонида Ароновича Гратвола, который был основателем челябинской школы. Через его руки прошли все: Карпов, Тимощенко, Свешников, Двойрис, Шумякина…
Дальнейшие сессии проходили в Подмосковье. Там были прекрасные места, замечательная природа, и все мы очень любили туда ездить. На занятия приезжало порой более 30 человек. Наверняка хотели попасть и многие другие, но просто уже не хватало места. Работать с таким количеством ребят непросто, и у Александра Николаевича были помощники – другие тренеры, которые тоже занимались и читали лекции. Дмитрий Михайлович Воловик, наставник Миши Улыбина, мой тренер Михаил Владимирович Гетманчук, мастера Евгений Викторович Тюлин, Юрий Алексеевич Мешков, Андрей Васильевич Белетский и, конечно, Александр Васильевич Филипенко с Евгением Эммануиловичем Глейзеровым. Последние двое в большей степени рассказывали про дебют, потому что в какой-то момент Панченко решил, что в этом плане мы явно уступаем другим школам.
Сам руководитель школы, если не читал лекцию, всё равно всегда был где-то на виду. И даже в битвах на футбольном поле принимал участие, порой играя ключевую роль. А на последних сессиях лекции вели уже и некоторые ученики, например, я и Максим Сорокин. Помимо шахматной части программа школы включала различные спортивные мероприятия, викторины и даже литературные чтения, на которых Андрей Васильевич знакомил нас с классиками русской литературы. Думаю, что именно на школе большинство из нас познакомилось с творчеством Андрея Макаревича и Владимира Высоцкого. Александр Николаевич всегда возил с собой магнитофон, который приобрел за границей, и нередко давал его старшим ребятам. По-моему, мы даже устраивали какие-то состязания, разыгрывали, какая комната вечером (а на самом деле, конечно, ночью) будет слушать «Машину Времени»…
В те годы дебютная подготовка не имела такого значения, как сейчас, и Александр Николаевич начинал обучать нас с окончаний. Те ребята, кому этот подход пришелся по душе, сразу пошли вперед. Наверное, причиной такого подхода было и то, что у самого Панченко дебют был далеко не самой сильной стороной. Особенно белыми. Его черная линия как раз стояла прекрасно, и то, чему он учил меня, актуально до сих пор. Он любил играть схевенинген и Раузер, в котором допускается взятие на f6, а черные забирают слона пешкой g7. Например, у меня в этом варианте были почти стопроцентные показатели. Отлично помню, как мы ее вместе разбирали. Я был еще кандидатом в мастера, и Панченко рассказывал много интересного об этой содержательной позиции. А то, что тренер рассказывал о схвенингене, меня поначалу очень сильно удивляло. Белые начинают «накатывать» на короля противника: g4-g5-h4 – выглядит очень страшно! Но Александр Николаевич в ответ спокойненько ладью на е8 переставляет, слона на f8 отводит и говорит: «Ничего страшного, можно защищаться, и исподтишка ответить на ферзевом».
Такой подход был тогда не очень популярен, до матчей Карпова и Каспарова! Мало кто играл схвенинген в чистом виде. А у Панченко это было отработано на очень хорошем уровне. Как он сам говорил, когда Полугаевский пригласил его в помощники на матч с Талем в 1980 году, то работа секунданта Льва Абрамовича заключалась именно в подготовке этих схвенингенских позиций. Когда он приехал, то детали мы не обсуждали, но Александр Николаевич поделился некоторыми идеями. В ту пору ведущие шахматисты мира признавали его авторитет и звали в секунданты. Приятно видеть, что сейчас эти схемы, которые Панченко отстаивал, стали очень популярны — в наши дни мало кто знает, что делать белыми в классическом схевенингене с короткими рокировками! На 1.d4 же он прекрасно понимал и отстаивал «карлсбад» – тоже не самую популярную схему. Побеждал там очень сильных шахматистов, сразу можно вспомнить, как Панченко переиграл Ваганяна на звездном Чигоринском турнире. И как раз на карлсбадскую тему он был несколько раз на сборах у Анатолия Карпова. Ну и, конечно, славянка, «меран». А вот белыми дебют нашего тренера не шел ни в какое сравнение с его черным репертуаром. Может, потому что черными играть опаснее, и он над этим больше работал, а на остальное не хватало времени. А может, еще и потому, что его сильнейшей стороной была как раз защита, а не нападение… Любил «левые» схемы — ферзем взять на d4 в сицилианской, а 1.Kf3, 2.g3, 3.b3 вообще было нашей фирменной расстановкой!
Итак, занятия начались с изучения эндшпиля. Панченко показывал примеры из своей практики, как на равном месте терял очки в довольно простых позициях. Он довольно честно рассказывал о том, что считал во время партии и чего недооценил. Учил нас, что эндшпиль — это очень хорошая база. Кто знает эндшпиль, тот и миттельшпиль хорошо разыгрывает, и даже в дебюте ничего особо плохого не сделает. Наши партии с учениками из школы Свешникова протекали по одному и тому же сценарию: в дебюте подопечные Евгения Эллиновича нас «прихватывали», но мы доживали до окончания, и там перевес уже был на нашей стороне.
Школа начала свою работу на стыке 1980-1981 годов, в 1982 пришел Филипенко, а через пару лет и Глейзеров. Впоследствии Панченко стал приглашать на сборы других известных шахматистов, таких как Юрий Якович, Андрей Харитонов. Хорошо помню, как Якович показывал принятый ферзевый гамбит, который кроме него тогда никто вообще не играл. Считался просто сомнительный дебют! Ну что такое, какой-то ход 2...dхс4 — всё бесплатно белым дает. Филипенко отлично рассказывал про все славянки, тот же «меран», который был одним из моих любимых дебютов в течение многих лет. Фанат шахмат – он всегда искал и находил в дебютах какие-то свои пути, непопулярные и зачастую сомнительные с точки зрения официальной теории. Многие его идеи и планы принесли нам немало побед и стали сейчас общеизвестными. Глейзеров рассказывал многие вещи, которые в тот момент я еще не понимал. Классический вариант староиндийки, фианкетто против Бенони, вариант Нотебоома за черных вообще стали моим главным оружием на многие годы. Каталон у меня не пошел – его тогда вообще мало кто играл, а мне, видимо, не очень комфортно было играть против своих любимых схем со взятием пешки с4. Но главным образом он открывал позиционные и стратегические тонкости, которые шли вразрез с моими познаниями. В каких-то конкретных позициях мне казалось, что та или иная фигура плохая, а она оказывалась хорошей. Помню, мы играли консультационные партии, и в одной из них встретилось модерн-Бенони, система с g3. И Глейзеров переиграл нас показательно, причем до самого последнего момента мы не понимали, в чем проблема. Слон g2 казался таким «тупым», он упирался в пешку d5, а оказалось всё наоборот. Такие моменты были очень полезными.
Сессии школы были двумя самыми яркими праздниками в году. Я не помню, чтобы испытывал такую радость, когда ездил в любые другие поездки. Хотелось друг друга увидеть, было столько впечатлений! Ребята съезжались со всей России, и таким составом мы встречались еще только на юношеском чемпионате. Делились впечатлениями, кто где выиграл, кого обыграл, из каких школ. Какая-то гордость у нас была за свою школу, школу Панченко.
Школа просуществовала до начала 90-х годов и закрылась из-за недостатка финансирования. Последняя сессия, как и первая, прошла в Челябинской области — в городе Копейск. Кроме того, Панченко переехал в Казань. В Челябинске у него были весьма стесненные жилищные условия, несколько лет обещали их улучшить, но это никак не происходило, а у него была семья, двое детей. Вроде бы, в какой-то момент дело пошло на лад, и уже строился шикарный дом в центре города, где Александр Николаевич должен был получить квартиру, но в этот момент тренер получил предложение из Казани. Ему там дали сразу большую четырехкомнатную квартиру, и он переехал. Наверное, еще сыграло роль, что он хотел жить поближе к Алисе Галлямовой, хотя ее основным тренером уже давно был Александр Филипенко.
У Александра Николаевича был очень ненавязчивый подход. Он помогал, но никогда не давил, не ограничивал свободу. Мог высказать свое мнение, изложить, что думает. Мы ему активно возражали, и он при этом не пытался переубедить. Помню, спорил с ним много, иногда даже удавалось отстоять свою позицию, и он говорил: «Ну что, попробуй, убедись!» Однако у него получалось подсказывать нужные мелочи в важные моменты. Которые, на самом деле, были не мелочи, а приносили очки в критических ситуациях. Но Панченко никогда не настаивал, что говорит абсолютную истину! Ученики у него были разные, различных стилей, но он им ничего не навязывал, не заставлял играть свои дебюты, как это делают многие тренеры. Однако если видел, когда что-то не так, то сразу указывал на суть проблемы.
При этом Панченко очень тонко чувствовал соперников. Было несколько турниров, где он мне помогал. Мне было уже около 20 лет, и дебютное построение на партию я уже выбирал самостоятельно. А он давал изумительно точные характеристики тем, с кем мне приходилось играть. Например, на клубном чемпионате СССР 1990 года в Подольске мы встречались перед партией (Панченко уже играл за Казань), и Александр Николаевич рассказывал мне про соперников. Всё, что он говорил, удивительным образом сбывалось! Например, играю черными с Алвисом Витолиньшем в матче с Ригой. Сидим, и Панченко говорит: «Витолиньш с дебюта на тебя набросится, пожертвует пешку. Ты пешку возьмешь, ну и отбивайся аккуратно. По возможности переходи в эндшпиль, и там ты его, скорее всего, переиграешь». После чего сделал мне последнее предупреждение, копируя прибалтийский акцент: «Когда ему уже будет впору сдаться, он может поднять глаза к потолку и сказать, что пора уже ужинать. Но ты не смейся, а то у него кулаки и руки такие, что может и колотушка прилететь!» Получилось всё один в один, и я, конечно, сдержал эмоции...
А перед партией с Геннадием Тимощенко Александр Николаевич сказал следующее: «Скорее всего, ты получишь белыми перевес, но он будет очень аккуратно защищаться, и ты вряд ли его обыграешь». При этом мы немного двигали фигуры, и Панченко парировал мои попытки атаковать пешку b7 маневром Ла8-а7. Каково же было мое удивление, когда за партией всё так и случилось, включая ход ладьей! А в женских шахматах это его чувство соперницы давало еще большие плоды.
У Александра Николаевича была очень открытая душа, он поддерживал своих учеников и в бытовом плане. Как-то раз я даже несколько дней ночевал у него дома. Сейчас понимаю, что очень сильно стеснил его тогда, но выхода не было — мои родители уезжали и не хотели оставлять меня одного. Как раз в эти дни я изучал книгу избранных партий Алехина, которую мы потом обсуждали. Панченко даже поругал меня, так как оказалось, что за вечер я просмотрел около 15 партий. Тренер аж подпрыгнул на месте и потребовал разбирать партии внимательнее, вникать в позицию. Он стремился прийти к другим на помощь даже в ущерб себе, своей семье... Иногда складывалось впечатление, что Александр Николаевич заботится больше о своих учениках, нежели о близких.
В каких-то ситуациях Панченко мог быть жестким, и кулаки были у него тяжелые. Как-то раз в Москве на него «наехали» бандиты. Александр Николаевич был в кафе с ученицей, и когда расплачивался, то один из них заметил у него в кошельке доллары. Рэкетиры заперли дверь и потребовали у Панченко отдать деньги. Однако искателям легкой наживы пришлось в итоге вызывать скорую: крепкий и приземистый шахматист сразу же расколошматил голову первому и выкинул остальных вместе с дверью. Однако при этом он оставался бесконфликтным человеком, и никогда не начинал первым.
Его знали и любили во многих городах. Помню, как из-за какой-то несогласованности мы опоздали на рейс и были вынуждены лететь не в Челябинск, а в Курган. Денег при этом, естественно, уже не осталось совсем, но там нас встретили местные любители шахмат — каким-то образом кто-то узнал, что приедет Панченко... Отвезли на автобус, помогли с билетами. Подозреваю, что такая ситуация могла произойти в любом другом городе.
У всех, кто общался с Александром Панченко, оставались только положительные эмоции от общения с наставником. Даже в его последние годы, когда Александр Николаевич уже не всегда бывал в хорошей форме. Но родители с детьми продолжали приезжать со всей России. Было такое поверье, что ребенка надо обязательно показать Панченко! Что в его школе, действительно, помогают научиться хорошо играть в шахматы.
В 2006-2007 годах на сайте e3e5.com уже публиковалась серия материалов, в которой благодарные ученики со всех уголков нашей планеты благодарили своего Учителя и вспоминали годы занятий с ним. Подготовкой публикаций занимался международный мастер Сергей Николаев, известный в шахматных кругах как «Якут». Николаев много помогал попавшим в беду, оказавшимся в тяжелом материальном положении шахматистам — Константину Асееву и Александру Панченко в том числе. В начале октября 2007 года на e3e5 вышел последний отклик учеников на публикации о Всероссийской гроссмейстерской школе, а буквально через пару недель случилась страшная трагедия — Сергей Николаев был зверски убит в Москве группой подростков-нацистов, которых и людьми можно назвать с большой натяжкой. И сейчас, когда мы снова вспоминаем Александра Николаевича и тот свет, который он нес молодым шахматистам России, не забудем и тот грандиозный труд, который посвятили известному тренеру мастер из Якутии и редакция петербургского сайта.
Дмитрий Яковенко, международный гроссмейстер
Мне очень повезло, что в 1991 году первенство тогда еще РСФСР среди мальчиков до 10 лет проводилось именно в Челябинске, родном городе Александра Николаевича Панченко. И что после победы в том турнире меня сразу пригласили на сессию его шахматной школы.
Невозможно даже приблизительно оценить пользу, которую принесло восьмилетнему мальчику общение с опытными гроссмейстерами. Наверное, именно там мне так полюбилась заключительная стадия шахматной партии, что и по сей день отказ от размена ферзей для меня сродни подвигу. Об окончаниях «ладья с пешкой против ладьи» на сессиях школы я узнал больше, чем за последующие пятнадцать лет, а об эндшпиле «ладья и слон против ладьи», пожалуй, вообще не узнал с тех пор ничего нового.
Я успел побывать на четырех сессиях, прежде чем рухнула система гроссмейстерских школ. Конечно, подробности уже забылись, но радость, с которой я ехал в Челябинск, Рузу (увы, всех мест уже не вспомнить), осталась в памяти. С работавшими там Евгением Глейзеровым, Максимом Сорокиным, Русланом Щербаковым у меня до сих пор прекрасные отношения. А Александр Николаевич несколько лет назад подарил мне свою книгу об эндшпиле, которая занимает почетное место в моем книжном шкафу.
Хочу воспользоваться возможностью и поблагодарить всех, имевших отношение к школе Панченко. Без вас мой шахматный путь был бы гораздо сложнее.
Сергей Волков, международный гроссмейстер
В 1988 году в Зеленодольске (Татарская АССР) проводилась командная зона чемпионата России среди регионов. Я играл за Мордовскую АССР на первой доске и победил там двух чемпионов РСФСР – Геннадия Туника и Вениамина Штыренкова. Панченко решил, что «этот парень» должен быть в его школе.
Первая моя сессия была в Зеленодольске и запомнилась тем, что я занял там второе место в блиц-турнире после Яндемирова. Панченко тогда обратил внимание на одну мою привычку – зависание руки перед ходом, и говорил, что это что-то типа чемпионского знака, и что будет из меня толк. Потом была сессия в Анапе. Впечатлила лекция Александра Николаевича о преимуществе двух слонов. Заполнились также лекции Глейзерова по каменной стене в Голландской... Потом были сессии в Рузе. Вспоминаю, как Панченко опекал маленького, худенького Митю Яковенко – чувствовал таланты!
Когда школа закрылась из-за нехватки денег, наступил трудный период – только научили работать над шахматами, как помощь исчезла.
Всегда вспоминаю школу Панченко с теплом.
Александр Волжин, международный гроссмейстер
На школу Панченко я впервые был приглашен в 1986 году. Для меня, тогда перворазрядника из не особо славящейся своими шахматными талантами Махачкалы, это стало огромным событием. Хорошо помню, какой трепет я испытывал перед своей первой встречей с гроссмейстером. Да и не я один был такой – многие из тех, кто стали известными шахматистами благодаря школе, росли отнюдь не в шахматных центрах – достаточно посмотреть на список соавторов воспоминаний.
Не буду долго распространяться о шахматной стороне дела – уверен, мои друзья более чем достаточно о ней рассказали. Отмечу лишь, что это были поистине бесценные уроки для меня, и своему шахматному становлению я, прежде всего, обязан работавшим с нами тренерам школы – Александру Николаевичу и помогавшим ему Евгению Глейзерову и Александру Филипенко. Для обоих, кстати, школа стала началом их очень успешной тренерской карьеры. Да и многим ученикам, включая меня, Панченко привил вкус к тренерской работе, и многие преуспели, что неудивительно, учитывая, какую школу мы прошли.
Не по шахматной части, наверное, в первую очередь запомнилась та теплота и забота, с которой к нам относились тренеры. Не люблю употреблять избитые фразы вроде «вкладывали всю душу», но, пожалуй, эти слова лучше всего иллюстрируют подход Александра Николаевича и его команды к работе школы. Не представляю даже, сколько времени уходило у Панченко, чтобы подготовить свои лекции – поверьте, в докомпьютерное время это было ох как непросто, особенно если принять во внимание то, что Александр Николаевич никогда не «плагиатил», а всё делал сам, с нуля. Его интересовали не только шахматные успехи – он уделял большое внимание общечеловеческому развитию ребят. А какие лекции по литературе читал Андрей Васильевич Белетский! Не сомневаюсь, что он привил любовь к искусству немалому числу воспитанников.
Но навсегда остались друзья, с которыми школа меня подружила. Несомненно, приезжавшие на сессии ребята заметно различались как по уровню одаренности, так и по отношению к занятиям шахматами, но никогда Александр Николаевич не делил детей на «гениев» и «бездарей», а относился ко всем внимательно и уважительно. Конечно, не все стали (и не могли стать) знаменитыми игроками, но, уверен, что у всех навсегда останутся в памяти те уроки шахмат и жизни, которые мы получили у Александра Николаевича.
Артем Тимофеев, международный гроссмейстер
С Александром Николаевичем Панченко мне посчастливилось познакомиться в достаточно юном возрасте – в 12 лет. В это время я стал показывать успехи, и мой первый тренер Константин Иванович Муравьев, спасибо ему огромное за всё, решил передать меня в руки международного гроссмейстера, известного тренера А. Н. Панченко.
Как таковую Школу я не застал, но занимаюсь у Александра Николаевича уже 10 лет. С 1997 года Александр Николаевич работает в Казани, и всё это время проводились различные турниры, лекции, семинары. Была создана почва для дальнейшего роста шахматистов. В группу, с которой он занимался, кроме меня входило еще несколько человек: Т. Чистякова, А. Исаевский, К. Торбин, С. Шайдуллина, Л. Тимурова и другие ведущие молодые шахматисты Республики Татарстан.
У нас был замечательный тренер, была конкуренция между собой, большая поддержка Наиля Ибрагимовича Мухамедзянова, прирожденного организатора и генератора идей, поэтому и пошли первые успехи.
Александр Николаевич всегда считался и считается мастером эндшпиля, но мы занимались не только им, но и повышали общее понимание игры, изучали основные стратегические приемы и «типичные позиции». Решали задачи, этюды (благо у Александра Николаевича хорошая картотека), часто разыгрывали позиции на изучаемую тему. Но не в этом была его главная сила.
Тогда в чем же секрет тренерского успеха А. Н. Панченко? Мне кажется, в том, что он обладает необходимой харизмой тренера, некой притягательностью, и, несмотря на то, что занятия у нас проходили в дружественной, даже несколько веселой атмосфере, уважением Александр Николаевич пользовался безграничным. Дети к нему тянутся, потому что чувствуют доброту и душевное тепло. Возможно, несколько мягкий характер не позволил Александру Николаевичу добиться большего в шахматной карьере как игроку, но в тренерской работе позволил раскрыть весь свой талант.
Помню наш первый совместный выезд. Личный чемпионат России до 14 лет, г. Нижний Новгород, 1999 год. С деньгами у нас не очень, поэтому живем в хрущевке впятером, откуда-то сквозит, спим на раскладушках. Ужасно? Да, но результат 1-6 место (второе по коэффициенту) + победа в быстрых шахматах. Александр Николаевич мог сгладить любую неудачу, всегда поднимал настроение и создавал уют в полном хаосе. Как сейчас говорят, заботился о микроклимате в коллективе. Не помню вообще, как мы готовились; ни ходов, ни дебютных вариантов, но как сейчас вижу наши довольные смеющиеся физиономии и некоторое недоумение от того, что с нами происходит.
Еще одна «фишка» Александра Николаевича – это небольшие рассказы на различную тематику: об истории шахмат, о выдающихся шахматистах (с некоторыми он играл сам – с Петросяном, Полугаевским и др.), о его шахматной школе, о выездах за границу в советское время, о жизни вообще. Было видно, что рассказывать слушающей аудитории о перипетиях дней минувших Александру Николаевичу очень нравилось. Он погружался в тот турнир, в ту партию и ситуацию и заново переживал ее. Связь с прошлым, с шахматным наследием занимала важное место в подготовке учеников школы, а в наш прогрессивный век всё больше образуются разрывы между поколениями, так как компьютер никогда не заменит живого тренера – ведь он не имеет опыта.
Куда последуют шахматы в будущем, по какому вектору, я не знаю, но век шахматных титанов позади. Просматривая партии чемпионов мира, ведущих шахматистов, изучая их биографии, понимаешь, что они были просто непобедимы. Жизненная энергия, эрудиция, общая образованность, сильнейшая воля поражали.
Александр Николаевич своим примером, своей преданностью шахматам учит нас не только играть сильно, занимать призовые места, но и быть человеком всесторонне развитым. Возможно, за счет этого его ученикам и удается достигать результатов. Помню, после одного не очень удачного турнира он подарил мне книжку своего любимого поэта Бориса Пастернака, советовал почитать, понять, о чем пишет автор. Дела пошли на поправку. Что вам посоветует почитать компьютер? Ничего. Забросает шахматными вариантами, обложит дебютной энциклопедией и информаторами и даже не похвалит, когда вы это всё переварите.
Еще одно, что я заметил после рассказов Александра Николаевича о школе, о занятиях, о людях и в результате личного знакомства с бывшими воспитанниками, – это какая-то аура, сплоченность и дружелюбие ее учеников. Это в жизни, а за доской всегда идет бескомпромиссная борьба.
Есть у нас в стране выдающиеся тренеры, есть живые легенды шахмат, готовые помочь и возродить былую славу. Им необходимо внимание, хоть немного внимания, а отдача будет колоссальная, уж поверьте.
Конечно, тренерская работа Александра Николаевича не ограничивалась школой и занятиями с ведущими казанскими ребятами. Под руководством Панченко молодежная сборная России (Алексей Дреев, Михаил Улыбин, Руслан Щербаков, Максим Сорокин и Игорь Хенкин) в 1989 году заняла первое место на Всесоюзных играх, обогнав Украину с Василием Иванчуком и Беларусь с Борисом Гельфандом. Позднее, в 1992 году Александр Панченко помогал женской сборной России, отправившейся в далекую Манилу. В противоборстве со звездными командами Грузии и Китая, а также Украиной, усиленной Алисой Галлямовой, четвертое место наших девушек стало отличным результатом.
Наставник целых поколений шахматистов скончался 19 мая 2009 года в Казани, и шахматный мир до сих пор скорбит об этой утрате.
Публикацию подготовил Дмитрий Кряквин
Командный чемпионат азиатских городов
