Петр Свидлер: Изо всех сил стараюсь, чтобы мне не было скучно
Восьмикратный чемпион России ответил на вопросы Владимира Барского
– Петр, поздравляю с победой! Как игралось в родном городе?
– В Петербурге давно не проводилось крупных шахматных соревнований, и я понимал, что легко не будет, потому что для меня игра дома – это скорее утяжеление, а не облегчение. С другой стороны, хорошо, что турнир проходит дома. Я не настолько эгоист, чтобы думать только о том, как это будет мне. Питеру, несомненно, нужны большие турниры, и плохо, что их так долго не было.
Я старался, боролся, но все равно случилось какое-то чудо. Это будет немножко странно, если победитель турнира начнет рассказывать, что должен был выиграть другой человек, но если бы не случилось того, что случилось в 10-м туре... А в партии с Федосеевым я в высокой степени был зрителем, наблюдал за происходящим из партера. При ничьей боролся бы за дележ второго места, а люди боролись бы за «золото». Понятно, что представившийся шанс нужно было использовать, и я, поняв, что внезапно партия приобрела новые очертания, успел перестроиться.
Я много в своей жизни сыграл таких партий, когда долго пытаешься сделать ничью, потом ситуация внезапно меняется, но в голове уже настолько застряло, что нужно сделать ничью, что ты ее на автопилоте делаешь. А потом думаешь: «А ведь заключительная позиция была уже довольно хорошая!» (смеется). Больше одного раза в карьере меня в таких ситуациях начинало смущать, что у меня всю дорогу было хуже, и я соглашался на ничью, когда соперник начинал делать то, что делать не обязательно. Во встрече с Федосеевым мне удалось на 30 секундах заставить себя продолжать игру.
– Корректно ли предлагать ничью в позиции без пешки?
– Вряд ли Володя в этот момент понимал, что у него уже проблематичная позиция. Она выглядит так, что сейчас всё разменяется, а пешка, вроде бы, отыгрывается. Не имею никаких претензий к Володе по поводу предложения. Я продолжил игру не потому, что у меня сильно лучше, а потому, что обязан был продолжать по турнирной ситуации. Считал: скорее всего, партия все равно закончится в районе 45 хода уничтожением всех сил, и мы пойдем спокойно отдыхать, но проверить считал уже обязанным.
Всё от себя зависящее, когда мне дали-таки этот шанс, я сделал. Но, тем не менее, случилось одно на миллион событие, которое позволило мне принять участие в забеге на финише. В целом, я играл в чемпионате неплохо, но и Володя Федосеев, и Даня Дубов играли в более интересные, более зрелищные шахматы, а Никита Витюгов – в более стабильные. И как так вышло, что в итоге выиграл я?
– Одна плохая партия за турнир должна случиться, и ты решил сыграть ее в самом начале?
– Ну, как сказать? Когда турнир складывается по-настоящему хорошо, не бывает таких выхлопов. Например, в 2011 году я выиграл чемпионат России за тур до конца, и в 2013-м я так мощно стартовал, что весь турнир провел достаточно ровно. В рецептуру обычно не входит то, что я сделал во 2 туре. Но как-то удалось после этого восстановиться.
В нашей партии Даня играл здорово; мне вообще очень нравится, как он сейчас играет в шахматы. У него вагон идей, он абсолютно ничего не боится – это важнейшее качество для молодого шахматиста, такое хорошее спортивное бесстрашие. Совершенно не комплексует по поводу того, что то, что он делает, может привести к поражению.
Что же случилось в партии с Даней? Я далеко не первый день на этой работе, и меня больше всего после партии бесило то, что я довольно рано в ходе игры понял: это не мой день. Я ведь, в принципе, знаю, что нужно делать, когда это понимаешь. И у меня были возможности по ходу партии свернуть борьбу и минимизировать потери. Но у меня сейчас такой этап в карьере, когда для того, чтобы играть относительно хорошо, мне нужно придавать себе, быть может, местами слегка искусственную мотивацию. И когда я играю с шахматистами вроде Дани – творческими, интересными, дающими играть, – это дополнительно заводит меня на то, чтобы не делать скучных вещей на доске. А конкретно тогда лучше было изобразить что-нибудь скучное! Потому что в нескучном он меня в этот день превосходил на две головы.
Но мне, конечно, очень повезло, что в 3 туре я сыграл с Серегой Волковым ту партию, которую сыграл. Психологически мне необходимо было максимально быстро вспомнить, что бывает и не так. И когда находишь такую идею, какую я «поднял» с Серегой… Дело даже не в том, что я выиграл партию немедленно после поражения, а в том, что нашел красивую неочевидную жертву фигуры на небольшом времени, во многом интуитивно – до конца я ее не пытался посчитать. Просто увидел, что это очень симпатично, и решил: ок, дальше будь что будет! И это меня очень восстановило, потому что когда сыграешь такую партию, как с Даней, жить довольно тошно какое-то время.
Потом я выиграл неплохую рабочую партию у Жени Романова…
– До этого была еще боевая ничья с Эрнесто Инаркиевым…
– Да, я там тоже увидел, что можно «занести» фигуру к 10 ходу. Потом ее можно было отыграть, но я сказал себе, что не за этим мы ее жертвовали.
– Если бы отыграл фигуру, то получалась ничья?
– Если бы я считал, что ничья совсем беспроблемная, то я бы ее, наверное, отыграл. Хотя, честно говоря, не уверен в этом. Даже обыграв Серегу, я вышел всего лишь в «полтинник», а люди уже выиграли к тому моменту вагон партий, и я считал, что в гонке особенно не участвую, а решаю свои внутренние задачи. Главная из них – я изо всех сил стараюсь, чтобы мне не было скучно. Потому что когда становится скучно, я играю хуже. И я был очень доволен, когда нашел возможность создать этот хаос.
Более того. Когда мы с Эрнесто давали интервью после партии, хором говорили, что наверняка компьютер эту идею опровергает, но интересно испытать ее в практической партии. А на поверку оказалось, что пока я не начал нести очевидную ахинею на минуте, до этого момента партия была достаточно приличного качества. С ошибками, но достаточно приличного качества. И решения, которые мне казались хорошими, на самом деле были хорошими. Машина, конечно, делает другие ходы, но на мои ходы она матом не ругается. И это тоже было хорошо. Потому что когда играешь такую сложнейшую партию, а потом бесстрастный судья говорит тебе: «Да, это была не катастрофа по содержанию», это, конечно, поддерживает на плаву психологически.
– С Евгением Романовым получилась качественная партия?
– Я ничего не получил по дебюту, потом он дал мне маленькую зацепку, и после этого, думаю, я уже не сделал ошибок. Приличная партия, да.
Дальше был период, когда я старался, но… Я имел в какой-то момент хуже с Саней Рязанцевым, имел определенно хуже с Сананом Сюгировым. Пытался что-то создавать, но люди создавали лучше. Меня слегка амнистировали – в большей степени Санан, чем Саня. А между ними была партия с Женей Томашевским, которую я тоже не могу занести себе в большой плюс. Я считаюсь исторически неплохим игроком испанской партии, однако в какой-то момент начал ходить фигурами не в ту сторону. Это всегда очень угнетает, потому что я в своей жизни прочел много книг на эту тему и обычно знаю, какие нужно проводить в таких структурах планы. А тут пошел совсем не туда фигурами, и получилась ничья.
В общем, по содержанию было не так плохо: видно, что мальчик старается, что-то творит. Но в целом «+1» за два тура до конца… Черные с Федосеевым, важнейшая партия, в которой я вышел в максимально боевую игру, какую умею, но... Был промежуток в два хода, когда совершенно безудержное желание играть на победу любую позицию немножко Володю подвело, и у меня была хорошая позиция, но на очень коротком отрезке. А так я всю партию пытался уравнять, и когда наконец уравнял, ему не повезло, что это был 35 ход, а не 41-й. Если бы был 41 ход, я думаю, он смог бы остановиться и предложить ничью. Но был еще 35-й, и он по инерции сделал больше активных ходов, чем следовало. Дальше в изменившемся «ландшафте» он довольно долго держался, делал приличные ходы, но потом секунда безумия привела к тому, что я эту партию выиграл.
А к тому, что я делал в последний день, у меня больших претензий нет. Мне кажется, все три партии (включая тай-брейк – В.Б.) я играл хорошо. И партию с Володей Малаховым я вел очень прилично. Много-то в четырех конях получить невозможно. Такого классного, правильного шахматиста, каковым Володя, несомненно, является, обыграть «на носовом платке» – это всегда очень приятное ощущение. Потому что у меня это, прямо скажем, получается нерегулярно!
На тай-брейке мы оба с Никитой, конечно, были безумно уставшими. Вторая партия, по большому счету, не состоялась, поскольку первая закончилась моей победой. А в первой я уравнивал-уравнивал-уравнивал, а потом смотрю: настолько уравнял, что уже могу продолжать бороться за победу! Ну, и Никита ошибся последним.
– Цифра «8» по ходу чемпионата была сильным стимулом?
– Мотивировала. Причем не столько из-за стремления попасть в книги рекордов, сколько потому, что хочется выиграть турнир. А именно эти турниры я как-то исторически удачно проводил. Хотя последние годы оснований для таких ощущений не было, я набрал «полтинник», «полтинник» и «минус раз». Но все равно где-то в подкорке сидело, что эти турниры дают мне один из лучших в течение года шанс что-нибудь выиграть. Это же всё в высокой степени психологическое. Есть какие-то турниры, которые я никогда в жизни не выигрывал. Когда я их играю, у меня нет ощущения, что я знаю, как это делается. Это мешает. А здесь наоборот. Даже когда оно не очень складывается, у меня есть длинная история игры в этих турнирах, на которую я могу как-то опираться. И думать: я делал это раньше, я знаю, что это возможно!
– Этот Суперфинал на предыдущие не очень похож, верно? Какой-то он получился «живенький»!
– Очень боевой турнир! Его молодые люди вели вперед, без их усилий ничего бы такого не было. Мы с Никитой выиграли семь партий на двоих, это немало для турнира такой плотности. Но, тем не менее, и я, и он весьма прагматично шли по дистанции. А ребята «жгут» как бы напалмом! И, глядя на них, старая лошадка тоже начинает раздувать ноздри.
– Как тебе игралось в музее?
– В музее игралось хорошо. «Женщина, помни, что кроме корыта и печи у тебя есть еще школа!» Женщина и помнила об этом весь турнир! (смеется). Вообще, в зале были более удачные столики и менее удачные. Были столики, сидя за которыми, не хотелось играть в шахматы, а хотелось читать то, что висит на стене. Когда я играл с Женей Томашевским, то сидел рядом с письмом великой княгини Елены Сербской, посвященном тому, что она и ее близкие переживали во время штурма Зимнего дворца. Там висят чрезвычайно интересные исторические документы. А на другой стене висят совершенно фантастические тексты про личную жизнь рабочих и крестьянок. «Не пойду к попу венчаться с милым ласковым дружком, а пойду я к комиссару…» Много интересного!
– Отвлекало?
– Слегка. Но в хорошем смысле; лучше так, чем наоборот.
Я всегда говорю одно и то же, но не потому, что считаю себя обязанным, а потому, что действительно так думаю. Мне очень нравится программа «Шахматы в музеях». Музеи бывают разные, и какие-то из них лучше подстроены под то, чтобы стать шахматной площадкой, какие-то хуже, но сама идея играть не в каком-то обездушенном помещении со стенами цвета переваренной капусты, а в залах, где есть свой дух и наполнение до нас, мне ужасно нравится. Поэтому я был очень доволен!
Фотографии Владимира Барского
Турнир претендентов
